Это (не) твой ребенок - Гала Григ

До нее не совсем дошел смысл его слов.

— Как ты меня назвал? — первое, что пришло в голову от неожиданности.

— Мариша. А что?

— Мне нравится! А то всё Маняша, да Маняша. Как маленькую. — Она не отрываясь смотрела на Павла, все еще не постигая значения других его слов. Но уже морщила брови, пытаясь восстановить их смысл.

— Ты не ответила на мой вопрос, — сердце Павла болезненно сжалось: неужели откажет?

Марина молчала. Разум отказывался помогать ей.

Павел не выдержал и, взяв ее руки в свои, повторил уже поникшим голосом:

— Выходи за меня замуж, — глаза в глаза. Шквал эмоций у обоих. Справиться трудно.

Наконец, Марина произносит:

— Я согласна. Но Борис… — радость постепенно сменяется волнением и страхом.

А Павел, наоборот, освободившись от сковывающего ужаса перед отказом, радостно обнял девушку и, уже не сдерживаясь, поцеловал ее.

Земля уплыла под ногами Марины, она обмякла в крепких и мягких руках любимого. Долго ожидаемый поцелуй растворил ее сознание, оставив только необыкновенное ощущение тепла, растекающегося по всему телу, по каждой его клеточке, и рождающего желание застыть навсегда в объятиях Павла.

Она уже не думала о гневе брата. Мир обретал очертания только в единении с Павлом. Девушка прижалась к нему и шепотом произнесла:

— Не оставляй меня здесь. Я хочу к тебе.

— Мариша, милая. Я люблю тебя. Мы будем вместе. Только будь стойкой. Я должен попросить твоей руки у Бориса. Но даже если… — Марина перебила его:

— Я убегу! — Павел погладил ее по голове.

— Надеюсь, это будет крайняя мера. Пойдем к нему. — Красницкий уверенно открыл дверь, и они вошли вместе, представ перед Борисом не покорными и безропотными, а решительными.

Даже в глазах Маринки не было страха. Она стояла рука об руку с человеком, которого любила, и это вселяло в нее силу, способную преодолеть любые препятствия на пути к своему счастью.

Тяжелый взгляд Бориса не испугал ни ее, ни Павла. Крепко сжимая ладошку Марины, он заговорил:

— Борис, мы любим друг друга. Я прошу руки твоей сестры. Обещаю, что буду любить, беречь и защищать ее, как это делал ты.

Больше всего Борису хотелось прогнать Красницкого. Но он видел перед собой взволнованное лицо сестренки, его маленькой и уже такой взрослой Маняши.

Молчание затянулось.

— Боря! — Марина готова была расплакаться. Силы придавала только рука Павла, крепко и нежно поддерживающая ее.

Борис растрогался:

— Бог с вами… Я не против, — он отвернулся на секунду, чтобы скрыть блеск увлажнившихся глаз. Затем обнял сестру. Крепко пожал руку Павлу и строго добавил:

— Только чтобы все по закону, официально.

— Естественно, — радостно заверил Павел. — Может, помиримся?

— Да ладно тебе. И так уж помирились. Они скрепили мир крепким дружеским объятием с традиционным похлопыванием друг друга по плечу.

Маринке хотелось прыгать от счастья. Но, чувствуя ответственность за свое взрослое поведение, она сдерживалась, с восторгом наблюдая перемирие двух самых дорогих людей.

— Так, может быть, чай? — уже по-хозяйски спросила она.

— Оно, конечно. Только у меня есть кое-что существеннее, — Борис достал непочатую бутылку коньяка. Марина засуетилась с закуской.

— А знаете что? Я предлагаю отметить это событие в ресторане. Мариша, и подружек пригласи.

— Разве что только Катю, — она взглянула на брата, тот опустил глаза. — Не хочется пока афишировать нашу помолвку.

— Ишь ты, какие слова знаешь, — удивился Борис.

— А то! Я ведь уже большая девочка. Ты не заметил?

— Да уж. Совсем взрослая. Я рад за вас, ребята, — он, наконец, расчувствовался. — Простите меня, если был в чем-то неправ. Будьте счастливы.