Ошибка, которую я совершила - Пола Дейли

Он смотрел на меня, как на гиперопекающую клушку-мать, поэтому я громким шепотом добавила, что поскольку у него нет детей, он не может учить, как мне воспитывать своего собственного сына. Секунду он казался рассерженным, однако, это выражение на его лице мелькнуло и исчезло. Такое бывает, когда в раздражающем вас водителе на дороге вы внезапно узнаете старичка соседа.

— Всего на пять минут, — настаивал Генри.

— Нет, — сказала я. — Не могу. Извини.

— Я хочу посмотреть, где ты живешь.

— А я бы предпочла, чтобы ты этого не делал.

В этот момент Селия встала со скамейки и, положив руки на бедра, пошла к нам:

— Милые птенчики, не хотите ли выпить по стакану пива?

— Я пас, — быстро ответил Генри. — Я за рулем. А Роз только что предложила мне чашечку кофе.

Лицо Селии упало:

— Ну, тогда в следующий раз, — сказала она.

Генри одарил ее очаровательно улыбкой:

— Обязательно.

Он обернулся ко мне, его глаза горели озорством. Нечего делать, я сдалась и толкнула дверь.

— В гостиную, — категорично заявила я и жестом пригласила Генри внутрь.

Обернувшись, я увидела, что Селия все еще не сдвинулась с места.

— Извините, — произнесла я одними губами. — Вы не обижаетесь?

Мне стало плохо от одного ее несчастного вида.

— Вовсе нет, — буркнула она, приходя в себя. — Приятного вечера. — А затем прошептала девичьим заговорщическим тоном: — Он ужасно красивый, Роз! Не упусти!

***

Генри вошел в столовую.

— Я вижу, ты поклонница минимализма.

— Послушай, если собираешься критиковать…

Он приложил палец к губам:

— Нет. Но Роз, где вся мебель? Что, черт возьми, случилось?

— Ну, ты знаешь… так вышло.

— Вы только что переехали? — спросил он.

— Не совсем. Меня навестили судебные приставы. Ты не передумал насчет кофе?

Он попытался сочувственно улыбнуться, но, видимо, испугался, что я пну его в колено.

— Давай я сам, — он направился к кухне. — А ты пока присядь… — он окинул взглядом комнату, — присядь на этот ящик.

Я осталась стоять. Сандалии немного натерли мне ноги, так что я сняла их и стояла босиком.

Он вернулся через мгновение:

— Чашки?

Я покачала головой:

— Только те, что в раковине.

— Совсем как в моей юности, — весело сказал он. — Чай из стакана, водка из миски.

Я прошла за ним на кухню. Мои босые подошвы тихо шлепали по полу.

— Чему ты учился? — спросила я.

— Химическая инженерия.

— Ух ты! Разве ты не должен работать в ICI * (* букв. Имперская Химическая Компания) или вроде того?

Он кивнул:

— Ты права. Должен.

— Но вместо этого…

— Оформляю страховки два дня в неделю.

— Чем ты занимаешься, когда не работаешь?

— В основном, читаю, — сказал он.

— Почему?

Он засмеялся, но когда понял, что я не шучу, задумался.

— Знаешь, — сказал он, — если бы ты спросила меня год назад, я бы не знал, что ответить. Я не прячусь в книгах от жизни и не занимаюсь самосовершенствованием, если ты об этом.

Я пожала плечами:

— Нет, не об этом.

— Мне всегда нравилось читать, — объяснил он. — Я всегда ловил себя на том, что беру книгу, не задумываясь о причине. Но в прошлом году я прочитал рецензию на книгу Джона Малковича.

— Не знала, что он еще и писатель, — сказала я.

— Нет, он написал обзор, а не книгу.

— Ясно.

— Вообще-то, теперь я уверен, что то был не сам артист, а рецензент, выдававший себя за Джона Малковича. Одним словом, это была книга «Да простят нас» Эми Хоумс. — Он сделал паузу. — Ты о ней слышала?

— Нет.