Поспорь на меня - Вера Эн

Об «очень важном дне» Катя знала и не имела права осуждать Олега за выбор и чувствительный мандраж. Руслан с Василисой, за каким-то чертом решившие сыграть свадьбу в Международный женский день, могли сделать Олегу отличную рекламу — или уничтожить его одним своим отзывом. И Катя никак не желала последнего.

— Обязательно, — улыбнулась она и все же поймала его губы своими, вырвав у вечных Олеговых дел несколько секунд внимания на себя. Он рассмеялся, поблагодарил Катюшу за новое вдохновение и протянул ей рюкзак с книгами. Катя безропотно его приняла.

— У тебя все получится! — вспомнив Сонькины наставления, заверила Олега она. — Ты лучше всех! И всегда будешь лучше всех!

Олег посмотрел ей в глаза — и в следующую секунду Катя наконец очутилась в его объятиях. Жадные губы нашли ее рот — и, наверное, это было самым ярким доказательством Сонькиной правоты.

Глава 12

Когда в дверь раздался требовательный стук, часы на сотовом показывали десять двадцать шесть. Это значило, что Рома спал почти восемь часов. Потрясающее достижение для пятницы. И черт бы побрал того, кто все же вытащил его из Морфеева царства: если это вдруг окажутся очередные рекламные агенты с новым потрясающим предложением…

На пороге стояла Катюха Сорокина. В джинсах и голубой рубашке. В руках она держала круглое блюдо, накрытое полотенцем. От блюда аппетитно пахло какой-то смутно знакомой выпечкой.

— Это пицца! — очевидно приняв Ромину озадаченность за разгадывание принесенного ей угощения, заявила Катюха и сунула блюдо Роме. — Но за нее тебе придется меня выслушать!

Он пожал плечами и посторонился, пропуская ее. На лице у Катюхи была написана решимость пополам с растерянностью, и это интересовало Рому куда больше пиццы. Хотя и с ней Сорокина тоже неплохо придумала.

— Для того я тут и поставлен, — не слишком удачно сострил Рома. — Судя по величине блюда, речь пойдет как минимум о вымирании черепашек-ниндзя?

Катюха глянула на него было, как на душевно больного, но следом смешалась и несколько раз резко вдохнула и выдохнула. Рома поморщился, понимая, что речь сейчас пойдет о Карпоносе, и не желая о нем слышать от слова «совсем», но Катюха неожиданно удивила:

— Скажи, как ты относишься к авангарду, Давыдов? — вызывающе поинтересовалась она. Рома пожал плечами: блюдо в руках откровенно мешало. Но пахло из-под полотенца офигенно. Неужели Катюха сама пекла? После блинов такое вполне можно было предположить.

— Фамилия велит относиться строго положительно, дабы не позорить род, — саркастически ответил он и снова поймал недоуменный Катюхин взгляд. Но остановиться не сумел: — Я люблю кровавый бой, я рожден для службы царской, сабля, водка, конь гусарской, с вами век мне золотой[1].

Катюха, кажется, подалась вперед ровно для того, чтобы потрогать его лоб, однако вовремя остановилась.

— Это Денис Давыдов, да? — все-таки сообразила она. — Его стихи?

— Поэт, герой, генерал-лейтенант, — перечислил Рома, не понимая, чего взбеленился из-за безобидного, в общем-то, вопроса. — Всегда на коне, всегда в авангарде. Пример всем потомкам.

В Катюхиных глазах появилась жалость. Вот и приехали.

— Ром, да я совсем не это имела в виду, — принялась оправдываться она. — Я про искусство. Про повсеместный авангардизм, будь он неладен! Только не говори, что у тебя на рабочем столе Пикассо! Тебя бы предок за это гусарским конем затоптал!

Рома хмыкнул: умела Катюха сгладить неловкость.

— Судя по всему, если я не хочу лишиться пиццы, мне следует немедленно предъявить тебе рабочий стол с «Мишками в сосновом бору»? — решил продолжить веселое препирательство он. Катя расплылась в широкой улыбке.

— «Мишки в сосновом бору» — это хорошо, Ром, это прям бальзам на душу, — непонятно проговорила она и еще более непонятно вздохнула. — Знал бы ты, какого я вчера медведя видела! До сих пор не знаю, как развидеть!