Поспорь на меня - Вера Эн

К ее удовольствию, он и не подумал набивать себе цену, согласившись сразу же и даже как будто с удовольствием. И Катя, на каком-то подъеме расщелкав его задачки по матану, дома немедля вооружилась блокнотом и карандашом, чтобы не откладывать выполнение своего обещания в долгий ящик. Вдохновение сегодня било ключом, и Катя, с каждым новым рисунком представляя себе восторг незнакомой маленькой Лизы Давыдовой, так увлеклась, что перестала обращать внимание на время. Один рисунок сменял другой, как казалось, еще более удачный, а Кате хотелось рисовать еще и еще, и от этого занятия ее отвлекла только открывшаяся дверь и показавшаяся в темном проеме мама.

— Ты еще не спишь, Катерина? — с легким беспокойством спросила она. — Сложная домашка?

Катя, не отрываясь от блокнота, мотнула головой. Ей никак не давался поросячий пятачок, а она хотела закончить именно сегодня, чтобы завтра показать свои наброски Ромке.

Мама немного постояла в дверях, очевидно решая, оставить взрослую дочь одну или все же еще попытаться вызвать ее на откровенность, потом приподнялась на носочках и заглянула в Катин блокнот.

— Какая прелесть! — искренне вырвалось у нее, и она сделала шаг вперед. — А еще есть?

Катя глянула на маму с подозрением, но потом все же протянула блокнот. Мама пролистала его, улыбаясь на каждой новой странице все шире, потом растроганно вздохнула и вернула блокнот Кате.

— Как давно ты не рисовала для души, — просто сказала она. — Я боялась, что совсем забросила.

Катя пожала плечами. Внутри встала уже привычная стена, за которую она никого не хотела пускать.

— Это для Ромкиной игры, — настороженно проговорила она. — Персонажи.

Мама чуть удивленно повела бровями, однако спросила не про игру.

— Но ведь от души, а не по указке, — уточнила она. Катя поморщилась, хотя не могла не признать ее правоту. Даже рисуя декорации для КВН, она не чувствовала такого вдохновения и такой радости, как сейчас. И дело, кажется, было вовсе не в ее любви к овечкам.

— Мам… — неожиданно даже для самой себя проговорила она. — А если бы я, например, в вольные художницы подалась? Не захотела поступать в институт, сняла бы себе студию на каком-нибудь чердаке, носила глупый берет и не имела бы в будущем никаких перспектив, ты бы стала меня любить?

Мамины брови на мгновение взлетели вверх, но следом она присела рядом с Катей на кровать, взяла ее руку в свои и крепко ее сжала.

— Катюш, я буду любить тебя всегда, — очень проникновенно сказала она. — Наверное, когда ты станешь мамой, ты сумеешь лучше понять, что невозможно не любить собственного ребенка, даже если он все делает не так, как ты хочешь. Он может обижать и обижаться, может грубить и самовольничать, может устраивать истерики или изводить молчанием, но здесь, — она приложила ее руку с собственной груди, — в сердце, он ничего не способен изменить. Эта любовь рождается у женщины в тот момент, когда она становится матерью, и никуда после не уходит…

— А у мужчины? — не стала дожидаться окончания ее речи Катя. Да, возможно, однажды она почувствует то, что чувствует мама, но сейчас ей было мало просто слов. Она должна была понять.

Мама чуть напряглась. Катя напряглась тоже.

— Если ты о Косте… — начала было она, но Катя мотнула головой. Со Строевым она разберется позже. В данный момент ее интересовал Давыдов.