Мой новый босс - Юля Белова

— Ладно. Пусть сразу мне позвонит. И не забудь мне прямо сутра все сводки послать и про селекторное тоже. И ещё поздравляю.

— Что, простите?

— Поздравляю, говорю! — начинает он вдруг сердиться. — С днём рождения!

Зачем так строго-то…

— Спасибо большое. Это очень мило с вашей стороны.

Надеюсь, от слова «мило» его весь день будет бомбить. Он, не попрощавшись, отключается.

К восьми приёмная начинает заполняться, а в начале девятого появляется и Лозман. И да, с огромной охапкой пионов. Ловит всё на лету, невероятно внимательный, Наташке бы понравилось.

— Дарья Андреевна, — весело журчит он, — с днём рождения тебя. Здоровья и счастья в личной жизни.

Посетители, ожидающие его появления, оживляются и тоже наперебой начинают меня поздравлять.

— Цветами потом займёшься. Зайди пока, — кивает он мне и пропускает вперёд, придерживая дверь.

Ну, сейчас начнёт дары вручать. Так и есть.

— Даш, хочу сказать, что ты прекрасный человек. И красавица, к тому же.

— Я знаю тех, кто с вами бы поспорил.

— Погоди, не перебивай. В общем, я очень рад, что судьба забросила меня в вашу глухую дыру, потому что иначе, как бы мы встретились?

Я обречённо улыбаюсь, как юбиляр, вынужденный принимать очередное дежурное поздравление.

— Я желаю тебе… э-э-э…

— Вы ж пожелали уже.

— Ну погоди. Удачи, здоровья, успехов и личного счастья.

— Спасибо огромное. Там Бажакин нервничает. Можно его уже запускать?

— Подождёт. Вот, я хочу подарить тебе небольшой подарок.

Он протягивает мне свёрток. Хм… На ювелирные украшения не похоже, тяжелее. Ну надо же, не угадала.

— Открывай-открывай. Я хочу посмотреть, — говорит он радостно улыбаясь.

Ну ладно. Что же делать, давайте смотреть. Я разворачиваю свёрток и… Нет! Не может быть! Пушкин. «Евгений Онегин», тысяча восемьсот двадцать восьмой год, прижизненное издание. Я смотрю и глазам не верю. А в каком чудесном состоянии!

— Ну как? — с торжеством в голосе спрашивает Лозман.

— Невероятно! Как… как ты догадался до такого?

— Догадливый. Увидел у тебя в шкафу Пушкина издательства Маврикия Вольфа и вот, придумал такую штуковину. Рада?

Конечно рада, обожаю старинные книги. А та книга, которую он заметил дома, так она ещё моей прабабушке принадлежала.

— Но это же целое состояние, я не могу принять. Закон запрещает.

— Да ладно, можешь, конечно. Владей смело!

— Ты что, старинными книгами интересуешься?

Ответить он не успевает, потому что у него звонит телефон.

— Здорово, Роман Григорьич.

Он внимательно слушает, но пока ещё улыбается.

— Да вот, подарки Дарье Андреевне вручаю… Я только пришёл, не успел ещё позвонить. Ну слушай… Да… Да, она сказала, что ждёшь…

Я потихоньку выскальзываю из кабинета и погружаюсь в обычную круговерть, но время от времени возвращаюсь к книге, беру её в руки и поглаживаю красивую тиснёную обложку.

Рыков звонит несколько раз и я замечаю, что уже не вздрагиваю и не напрягаюсь, покрываясь испариной, при каждом новом его звонке. И да, он в своём репертуаре. Тема Лозмана время от времени всплывает снова, и я даже задумываюсь, не нарочно ли он подталкивает меня к своему заму…

— Ну что, как настроение? — спрашивает Лозман в конце дня.

— Рабочее, — отвечаю я.

— Как бабушка?

— Вроде должны перевести завтра из реанимации.

— Хорошо, — нарочито бодро говорит он.

Сердце немного сжимается, предчувствуя следующий вопрос.

— Так как, насчёт вечера?

Блин! Блин! Блин! Как же мне от тебя красиво отделаться…

— Может в другой раз как-нибудь? Я что-то совсем не в форме.

Я делаю просящее лицо, а в ухе начинает бубнить Наташка: «Не будь дурой! Немедленно соглашайся!»

Он кивает: