И сердце на куски - Марина Князева

- Ты куда меня везешь? Зачем мы свернули с трассы? – я, если честно, испугалась, а Горячев был спокоен и молчал как удав, чем пугал меня еще больше.

Мы ехали медленно, все дальше удаляясь от магистрали. А потом и вовсе заехали в тупик. Меня потряхивало, и я судорожно искала телефон в кармане, наивно надеясь, что успею позвонить Ваньке.

- Выходи, – приказал Горячев, когда мы остановились.

- Что?

- Выходи говорю, или со слухом проблемы? – в голосе Клима слышалось нетерпение.

Мне стало страшно. Я на все сто была уверена, что мы сюда заехали не нужду справить. Горячев явно что-то задумал.

- Я все расскажу Ваньке. Он…

- Бл*ть, Ваниль! Выходи! – громко перебил Горячев.

Я не вышла. Я выскочила из машины. Сделала пару шагов вперед и остановилась. Сердце колотилось как бешеное. А ноги едва слушались меня.

Горячев не вышел за мной. Время шло, он продолжал сидеть, а я стояла, боясь обернуться. У меня была возможность позвонить Ваньке, но руки словно онемели.

Время шло, но ничего не происходило. И я отчаянно начала молиться, чтобы Горячев оставил меня здесь. Я выбралась бы. Я смогла бы. Только пусть не приближается.

Мои молитвы не были услышаны. Дверца машины хлопнула, трава под его ногами зашуршала, а еще через мгновение я почувствовала его за своей спиной.

- Не трогай меня, пожалуйста, – прошептала я, стараясь унять дрожь в голосе. – Я все Ваньке расскажу. Он тебя убьет…

- Он меня убьет, если я сорвусь и трахну тебя здесь Ваниль, – так же тихо ответил Горячев. – Ты так на меня смотришь, Ваниль, что я ни о чем не могу думать, как о том, чтобы затащить тебя в свою постель. Так смотришь, словно вот-вот накинешься… А я так хочу, что готов предать дружбу…

У меня в горле пересохло от его слов. Я просто втягивала в себя воздух, пытаясь игнорировать бегущий по телу табун мурашек.

Я понимала, что так не должно было быть. Или должно было, но не с Климом. Но ничего не могла сделать с собой. Тело как-то сразу стало тяжелым, чувствительным.

- Я очень дорожу дружбой с Ванькой и сдерживаюсь, как могу. Но ты, черт возьми, сама меня заводишь. Не смотри на меня так! Я тебя прошу! А то будет большая беда!

- Я не смотрю…

- Смотришь, Ваниль, смотришь, – Клим неожиданно обвил мою талию руками. От неожиданности я вздрогнула. А потом замерла, почувствовав, как ладонь парня спустилась намного ниже и надавила на мой живот, крепко прижимая меня к его паху. – А я потом вот так целый день хожу.

Это был взрыв.

Ни шорты Клима, и уж точно, ни мое воздушное, почти невесомое платье не смогли скрыть возбужденный член Горячева. Твердый, большой и так сильно прижимающийся к моим ягодицам. Меня словно током ударило или огнем обожгло от этого прикосновения. А живот скрутило сладкой судорогой, никогда мне ранее неведомой. Ноги перестали меня слушаться и, если бы не объятия Клима, я бы упала в траву. Перед глазами заплясали разноцветные пятна, и я закусила губу, чтобы не застонать от неожиданно приятных ощущений.

Со стоном я справилась, удержала. Но при этом инстинктивно выгнулась и подалась немного назад, потираясь о плоть Горячева. Клим тут же застонал в мое ухо, а я испугалась до чертиков, понимая, что я натворила. Попытка вырваться не увенчалась успехом. Клим лишь еще крепче прижал меня к себе, склонился к шее, и от самого основания до уха провел языком, оставляя горячий влажный след на моей коже. Я растерянно охнула, а Клим уверенно заявил:

- Это трындец, Ваниль! Нам обоим трындец…

Глава 8

Яна

Клим подхватил меня на руки, развернулся и в считанные секунды я оказалась сидящей на высоком капоте машины. Он чуть приподнял мои ноги, и, чтобы не упасть, мне просто пришлось обхватить его ими за талию. Я сидела, а он стоял. Мы были так близко. Глаза в глаза. Мои напуганные, его потемневшие от желания.