Марат - Валерия Ангелос

Как же она пахнет. Вкусно. Сладко. Кровь и мед. Голод разыгрывается дикий. Похоть ничем не насытить. Мало ее. Всегда мало. Такую часами можно драть. Никогда не наскучит.

И я деру. Выдираю ее каждую гребаную ночь. День. Каждое долбаное утро. Без перебоя. Объезжаю. Далеко со своего хрена не отпускаю. Вгоняю на славу. Чтобы выла и орала, чтобы выгибалась подо мной как дикая кошка. Только этого мало. Ничтожно мало. Мне хочется иначе. Больше. Круче. До мозга добраться. Выдолбить память о прошлом. Жутком. Гнетущем. Чудовищном. С мясом вырвать. Лично выжрать все те чертовы кошмары.

Я должен исправить. Как могу. Как умею. Должен показать, что навсегда останусь единственным. Первым. Там, где она никогда меня не хотела. Должен подарить ей такой кайф, чтобы напрочь ужас отшибло. Пусть желает. Пусть жаждет. Пусть вычеркнет страх. Сотрет. Пусть вопит. Дуреет и распаляется, в пепел сгорает. Как я.

- Марат! – вскрикивает она, когда погружаю ее в горячую воду, окунаю в пену, провожу пальцами по роскошному телу.

Черт, почти спускаю в штаны. Десны дерет. Челюсти саднит.

Как удержаться от искушения? Как сразу в нее не ворваться? Не вломиться в эту покорную и до одури податливую плоть?

Всегда моя. Всегда готова и горяча. Течет для моего члена. Моя шлюха. Моя королева.

Царица. Без царства. Но это пока что. Я для нее завоюю все с нуля. Создам настоящую империю.

Нет. Хрень. Я мир отымею. Швырну к ее ногам. Хотя и этого мало. Мира мало. Неба мало. Ада и то не хватит, чтобы насытить голод завоеваний.

- Марат, а ты не будешь? – спрашивает хрипло, взвивается. – Разве не хочешь со мной искупаться?

Грязным останусь. Буду пачкать тебя. Долго. Размеренно. С оттяжкой.

- Как тебе удалось? – запинается, озирается по сторонам. – Откуда столько всего появилось?

Ее руки соскальзывают под воду, после взмывают вверх, поднимая столп брызг. На губах разгорается улыбка.

- Лепестки роз, пена, и кажется, ароматические масла, - перечисляет шепотом. – Неужели Татарин доставил? Столько стараний. Зачем?

- Сегодня особенный вечер, - усмехаюсь.

Продолжаю ее разминать. По мышцам прохожусь. Мягко. Медленно. Уверенно.

Она напрягается. Безотчетно. Чувствует, чует подвох, кожей улавливает.

- Что за вечер? – выдает, встрепенувшись. – Почему сегодня? Что ты задумал?

- Хочу сделать тебе хорошо, - выкладываю как есть.

- Мне с тобой всегда хорошо, - выпаливает на одном дыхании.

Ложь. Кошмары никуда не пропали. Ждут своего часа, вгрызаются в мою женщину, ранят, заставляют содрогаться от подавленных воспоминаний. Гложут. Тревожат. Нет. Дерьмо. Так дело не пойдет. Не позволю.

Я ее до этого довел. Я обратно вытяну. Дьявола урою лично, разгребу, что наворотил.

- Марат, ты меня пугаешь, - признается Царица. – Твоя нежность настораживает похлеще самых жестоких угроз. Вся эта романтика не вяжется с тобой. Ну никак. Извини. Я точно чокнусь. Прошу, объясни, в чем суть. Почему вдруг затеял такой спектакль?

Вытягиваю ее из воды, вытираю насухо, отношу на подушки, выложенные в центре комнаты.

- Ты же прешься по этим штукам, - хмыкаю.

Вокруг пылают свечи. Теперь она точно понимает: будет особенный вечер.

- Марат, я...

Договорить не успевает. Всхлипывает и замолкает, когда ставлю ее на колени.

- Опера, - выдыхаю в затылок. – Гребаная опера. Театр. Что мы смотрели? «Фиделио». Вроде верно запомнил? Вот и я решил поиграть. Развлечь представлением. Клянусь, в кайф будет.

Она дрожит. Маленький зверек. Беззащитный. Невинный. Затравленный.

- Чего боишься? – трусь щекой о шею, губами прохожусь от одного плеча к другому, прикусываю кожу зубами. – Что не так?

Трепещет. Подрагивает. Забавная.

Моя. Вся моя. Никому не отдам.

- Марат, - выпаливает, подается назад и на мой болт натыкается, дергается как ошпаренная. – Когда ты настолько близко, страшусь только саму себя.