Как мужчина Тони не шел ни в какое сравнение c Лайоном. Они были ровесниками, как ей представлялось, – обоим было около тридцати. Но если один всегда будет мальчишкой, другой давно уже стал мужчиной. Правда, при этом Лайон Берк – всего лишь агент, а Тони – звезда. Это и определило ее выбор… Все было очень просто.

Дженнифер разделась, бросив небрежно платье на стул. Может быть, завтра она и разрешит Робби остаться у нее на ночь. Ей будет достаточно нового вечернего платья. Она сморщила нос. Он был ужасно непривлекателен и так сопел. Но нужны были обновки, а мужчины c внешностью Робби всегда щедры. Им приходится быть щедрыми. Ничего другого им не остается. Вот Лайону Берку… но эту роскошь она не могла себе позволить. В ее голове, словно в ЭВМ, действовал некий таинственный механизм, мгновенно просчитывающий все варианты и отметающий те из них, которые оказывались непрактичными, он же не давал и развиться тем чувствам, которые могли бы усложнить принятие решения.

Но так было не всегда. Поначалу ей приходилось бороться со своими чувствами. Правда, это было давно. Теперь решение принимается почти автоматически. Она снова подумала о Лайоне Берке. Плохо то, что все так совпало в тот вечер. Нужно было выбирать: либо Лайон, либо Тони, – и у нее не было сомнений в правильности выбора.

Лайон, ей показалось, это понял. Внезапно ей пришла в голову мысль: «А ведь мы c ним похожи!» Конечно, в этом-то и было все дело. Это она была для него роскошью. А Энн – Энн, безусловно, выпадала из его схемы. Дженнифер поразила другая мысль, новая для нее. А может быть, она не вызвала в нем желания. Нет, это нелепо. Она вызывала желание в любом мужчине. Она сбросила на пол бюстгальтер и трусики, встала перед зеркалом. Она разглядывала себя c тщательностью анатома. Тело ее было совершенно. Дженнифер повернулась в профиль и взглянула на свои груди. Они были, как всегда, приподнятыми. Она сложила руки и методично проделала двадцать пять упражнений для сохранения формы груди. Открыла аптечку и вынула из нее большую склянку c кокосовым маслом. Мягкими, но твердыми, точными, словно у хирурга, движениями она втирала масло в груди. Затем, c такой же тщательностью, кремом удалила c лица макияж. Покончив и c этим, она открыла другой флакон и нанесла немного крема под глазами. Из коробочки достала V-образный пластырь и прилепила его на носу, между бровями. Проделала еще двадцать пять упражнений для грудей и накинула ночную рубашку.

Дженнифер взглянула на часы. Господи, было уже почти четыре, а спать все еще не хотелось. Когда наконец в этом отеле включат отопление? Было холодно. Она забралась в кровать и стала просматривать утренние газеты. Две ее фотографии. На одной – она c Тони. Тони! Он давно бы уже сделал ей предложение, если б не эта его сестрица. При мысли о Мириам она нахмурилась. Сразу же дал о себе знать пластырь на лбу. Она немедленно расслабила мышцы. Что c ней делать, c этой Мириам? От нее никак не отделаться.

«Если б Тони не хотелось переспать со мной, – подумала Дженнифер, – мы бы так и не смогли побыть наедине».

И подумать только, они тогда впервые избавились от присутствия его сестрицы.

Зазвонил телефон, робко, словно стесняясь беспокоить в такой час. Она сняла трубку, надеясь, что это Тони. Иногда он тоже не мог заснуть до утра. Но звонили из Кливленда. Она вздохнула, услышав сообщение телефонистки.

– Джен. – Голос матери звучал плаксиво. – Я всю ночь пыталась дозвониться до тебя.

– Я только что вошла, мама. Я думала, звонить тебе уже слишком поздно.

– Разве я могу заснуть? Я так расстроена. Газеты Кливленда раздули целую историю из твоего развода. Пишут, что ты ни цента не получила от князя.

– Это правда.

– Джен, ты в своем уме? Ты же знаешь, Джон на следующий год собирается оставить работу. А на его пенсию нам никогда не прожить. Мы и так едва сводим концы c концами.