Титус Гроун (Горменгаст - 1) - Пик Мервин

Фуксия порывисто вскочила на ноги. Она уже собиралась вступиться за няньку и осадить расходившихся тетушек, как вдруг услышала фразу «Нам не следовало бы сжигать ее». Фуксия почувствовала, как ее словно кнутом ударили. Ноги сразу сделались тяжелыми и непослушными, словно были отлиты из свинца. Девушка стояла, не зная даже, как себя вести.

Доктор тоже услышал неосторожно брошенную герцогиней фразу. Мысль о ненайденном виновнике пожара библиотеки по-прежнему не давало ему покоя. Налицо были факты, но не было крохотного связующего звена. Фраза против желания эскулапа прочно отпечаталась в его мозгу, и Прунскваллер разом осознал, что теперь все встало на свои места.

Нянька растерянно хлопала глазами, пытаясь сдержать подступившие слезы. Она не знала, чем так разгневала близнецов. Пыталась примирить их, сделать комплимент (кстати, совершенно ими незаслуженный), а в ответ – одни только угрозы...

Ирма же Прунскваллер демонстративно отошла в сторону и делала вид, что рассматривает противоположный берег. Она почти наизусть помнила «Катехизис леди», правило седьмое которого гласило, что «настоящая леди должна любой ценой избегать попадания в неприятные или щекотливые ситуации».

Доктор вскочил на ноги. Чтобы подавить неловкое молчание, он закричал:

– Ха-ха-ха! Где же наш юный Титус, новый владелец замка? Как бы его не сожрала акула! Мне всегда казалось, что в этом озере водятся акулы. Какой-нибудь особый вид... Пресноводный... Живет себе, а ученые и не предполагают, что на свете существуют пресноводные акулы.

Присутствующие разом вспомнили о Титусе. Нянька испуганно завертела головой и бросилась к воде. Конечно, она знала, что доктор упомянул акул в шутку. Несмотря на насмешливость, Прунскваллер был удивительно проницательным человеком. Шуткой он намекнул няньке на другой, куда более возможный вариант – что Титус, оставшись без присмотра, вполне мог утонуть.

Так оно и оказалось – воспользовавшись тем, что внимание взрослых переключилось на более важные проблемы, юный герцог устремился к давно вожделенной воде. Упав на четвереньки на мокрый песок, он восхищенно разглядывал набегавшие на берег волны. Волны с легким шумом перекатывали пустые ракушки и прибитые к берегу водоросли. Но радости малыша не суждено было продолжаться слишком долго – в следующую минуту госпожа Слэгг порывисто подхватила его на руки.

– Кровиночка моя, радость... – причитала старуха, прижимая к себе ребенка.

Опасливо посмотрев на воду, нянька повернулась и направилась к остальным.

Альфред Прунскваллер несколько насмешливо посмотрел на няньку, но говорить ничего не стал. Он не имел ничего против няньки – ее рассеянность, как считал медик, была вызвана исключительно зловредностью близнецов. Вот над кем можно шутить, и шутить ядовито. Чтоб неповадно было трепать нервы окружающим.

Близнецы тоже были растеряны – они только сейчас осознали, что могло случиться непоправимое. Разумеется, ни у одной и в мыслях не было, что в этом виноваты были они, хотя и косвенно.

– Я тоже заметила это, – изрекла Кора важно.

Кларисса пожала плечами – она и сама заметила, что Титус отошел к воде, но сочла ниже своего достоинства беспокоиться об отпрыске брата и ненавистной Гертруды.

Нянька опустилась на коврик и, усадив рядом насупившегося Титуса, с облегчением вытерла пот со лба. Фуксия, не мигая, смотрела на задумавшегося доктора.

– Послушайте, – обратилась Фуксия к эскулапу, – я рада, что вы так пошутили. А то стало совсем скучно. Вокруг одни кислые физиономии. Взять хотя бы леди Ирму – стоит, словно вешалка. – И тут же, поняв, что сболтнула лишнее, Фуксия прикусила язык и залилась румянцем стыда.