Титус Гроун (Горменгаст - 1) - Пик Мервин

Свою речь шеф-повар перемежал множеством жестов и ужимок, перенести которые Флею было просто не под силу. Как только этот наглец с поварешкой смеет уравнивать его, помощника его сиятельства, первое доверенное лицо, с какими-то зелеными юнцами, да еще к тому же работающими в кухне под началом этого прохвоста? Вне себя от гнева, камердинер дрожащими руками сорвал с шеи медную толстую цепь и наотмашь хлестнул ею обидчика по лицу. Шеф-повар завыл страшным голосом, а Флей, бесцеремонно расталкивая оробевших поварят, широкими шагами пошел к выходу, глядя себе под ноги. Между тем Свелтер отнял, наконец, руки от лица. По правой щеке наискось пробегала красная полоса – след ярости Флея. Веселье с лица повара как ветром сдуло – глаза его горели, ноздри широко раздувались. Лирическое настроение, с утра одолевавшее Свелтера, заменило чувство мести.

Поварята с ужасом смотрели на своего начальника. Один из мальчишек с тоской бросил взгляд на окно – без сомнения, все они убежали бы сейчас отсюда, куда глаза глядят, прямо по клумбам цветов, за поле, за Дремучий лес – только бы не видеть и не чувствовать гнева Свелтера. Волей-неволей им пришлось стать свидетелями его позора. Несомненно, теперь начальник припомнит им это...

Однако же шеф-повар, охваченный чувством мести, забыл, казалось, о присутствии учеников. Тем более что Свелтер был расчетливым человеком – он не обладал дурным качеством вымещать гнев на первом попавшемся под руку. Шеф-повар умел выждать подходящий момент, чтобы нанести удар. В конце концов, дети же не виноваты, что оказались в крестильне в столь неподходящий момент.

Ни слова не говоря, насупившись, Свелтер прошел в середину комнаты и остановился. Рассеянно поправив несколько блюд, повар подошел к большому зеркалу полированной меди и критически осмотрел себя. Да, заметный след, что и говорить... В зеркале же Свелтер завидел стоявших в стороне мальчиков, бледных от страха, и нетерпеливо махнул рукой – дескать, убирайтесь прочь. Понятное дело, мальчишки не заставили себя уговаривать. Свелтер постоял у зеркала еще несколько минут, а потом заторопился на кухню – нужно было посмотреть, готовы ли пироги, проверить, чтобы служанки не положили случайно на блюдо что-нибудь подгоревшее или непропеченное. За ними, как известно, нужен глаз да глаз.

Между тем уже было почти три часа, и все, кому по должности или положению нужно было присутствовать при обряде крещения, неторопливо спускались по лестницам в общий зал, из которого можно было попасть в крестильный. Все, как положено, разряженные, надушенные, напомаженные.

В замке жили еще две женщины, в жилах которых текла кровь рода Гроунов – леди Кора и леди Кларисса. Обе вели неприметный образ жизни, но на таких церемониях, понятное дело, они не могли не присутствовать. Леди Кора и леди Кларисса были сестрами-близнецами, сестрами лорда Сепулкрейва, и жили в южном крыле Горменгаста, занимая там целые анфилады комнат. Они ни в чем не знали отказа, но должны были придерживаться одного железного правила – ни под каким видом не вмешиваться в течение жизни замка. Кроме сестер лорда Сепулкрейва, в церемонии должна была принять участие сошка помельче – разные ученые-книжники, звездочеты, лекари и художники, а также самые высокие по рангу и положению слуги.