Три билета в кино - Яна Ткачёва (2022)

Василиса вдруг громко всхлипнула и бросилась к Сашке, обняла его и уткнулась лицом в шею, ведро звякнуло, и Сашка испуганно замер, расставил руки в стороны, чтобы Лиса смогла обнять его. Мы грустно переглянулись, пока подруга рыдала у него на плече, а я выхватил у него ведро, чтобы он смог приобнять Лису.

В этот день было много слез.

Пока мы рвали траву и убирали сор на могиле, слезы беззвучно капали из глаз Василисы прямо на землю, она пыталась отмыть простой деревянный крест с именем и датами, мы бегали менять воду, а когда вернулись, то ее глаза уже сильно покраснели, а нос распух. Она шмыгала и вытирала влагу на щеках рукавом, я сполоснул руки и достал платок из кармана, чтобы протянуть подруге, она икнула, поблагодарила меня и шумно высморкалась.

После уборки Сашка дернул меня за рукав, показал глазами, что Лисе нужно дать немного приватности, поэтому мы собрали инструменты и обещали ждать ее на главной аллее, она только сдавленно кивнула, продолжая плакать. Ее не было довольно долго, через полчаса я начал беспокоиться, но Сашка уверил меня, что это совершенно нормально; мы вернули инструменты и уселись на скамейке.

– Рисунки видел? – спросил Сашка.

– Не успел нормально рассмотреть, – ответил я. – Но их там много.

– Ты знал, что она рисует? – вдруг спросил он.

– Нет, иначе бы сказал, – ответил я.

– Вроде как секрет у нее от нас, что ли? – в его голосе мелькнула обида, и я понял, что мне тоже это кажется неприятным. Почему она не рассказала, что ей нравится рисовать и она посвящает этому много времени, судя по альбому?

Еще через двадцать минут Василиса показалась на главной аллее, все ее лицо распухло от слез, и выглядела подруга очень несчастной. Сашка тяжело вздохнул. Мы не стали дожидаться, пока Лиса дойдет до нас, и пошли навстречу, а когда приблизились, одновременно заключили ее в объятия, какое-то время мы молчали, она тихо всхлипывала, но уже не плакала, а мы просто давали ей время на то, чтобы прийти в себя. До самого метро мы молчали, но, когда стало ясно, что Лиса окончательно успокоилась, Сашка не выдержал.

– Ты у нас, значит, юный портретист? – как будто небрежно спросил он.

– Да так… – Лиса вдруг сильно покраснела и пожала плечами, не глядя ни на одного из нас.

– Это секрет? – совсем уж обиженно спросил Сашка, и я малодушно заметил за собой желание закивать с ним в такт и надуть губы (детский сад, честное слово).

– Не секрет, – Василиса вскинула глаза на Саню и, увидев, что друг действительно задет, остановилась и зачастила, пытаясь заглянуть ему в лицо: – Просто рисунки, у меня не очень хорошо получается. И я думала, что это не важно, поэтому не говорила.

Она перевела взгляд на меня, чтобы найти поддержку, но, когда заметила, что и я обижен, опустила голову, плечи ее поникли.

– Я не хотела скрывать, это не специально, – тихо сказала она. – Я просто стеснялась показывать, потому что это просто так.

– Можно посмотреть? – спросил Сашка.

Василиса внезапно густо покраснела.

– Там в основном мамины портреты, – ответила она, отведя глаза в сторону. – Не очень удачные, я долго тренировалась, чтобы добиться сходства.

– А не в основном? – мне показалось, что она что-то недоговаривает, и я решил уточнить.

Лиса молчала и стала еще краснее.

– Ну-ка, ну-ка, – Сашка позабыл об обиде, теперь ему было любопытно, ведь только одна вещь могла заставить нашу Лису так краснеть. – Что ж там такого интересного?

– Вы… – почти шепотом промямлила Василиса.

– О, я бы на это взглянул! – воскликнул Сашка. – Уверен, шикарно там все, не парься. Мамин портрет вышел просто потрясным! Покажи нас.