Три билета в кино - Яна Ткачёва (2022)

– Эй, это моя фраза, – запротестовал Сашка, но Жека закрыл ему рот поцелуем, а я поцеловала Саню в шею.

За завтраком мы смели весь ореховый десерт, и парни были в полном восторге. И, конечно, мы снова объелись. Именинный торт мы всегда съедали ложками прямо с блюда, как в самый первый раз, когда праздновали вместе день рождения Сашки. Эта традиция казалась мне уютной, наполненной теплыми солнечными лучами, которые жили прямо у меня в груди.

Запихнув в рот последнюю ложку торта, Сашка пробубнил, плюясь крошками:

– О-о-о, кое-фто жабыл!

Мда, кто-то слишком жадный.

– Сань, прожуй сначала, – фыркнул Жека. – Хотя, судя по размеру куска, это будет проблемой.

Сашка показал другу средний палец и, сделав неимоверное усилие, проглотил все, что было во рту.

– Пошел ты, – прохрипел Сашка. – Это просто слишком вкусно, Васа.

Я хихикнула, пока он расстегивал нагрудный карман рубашки и доставал свернутый вдвое конверт.

– Еще подарки? – я негодовала. – Это уже слишком.

– Тебе понравится, – пообещал Жека.

Распечатав конверт, я увидела три билета. В Мариинский театр. На «Травиату». Сегодня вечером.

– Боже, разве этот день может стать еще лучше? – засмеялась я. – Мне кажется, этот день рождения я никогда не забуду.

И в этом я была права.

Сашкино заявление о плотном графике было верным. Полдня мы подбирали одежду, чтобы соблюсти дресс-код. Точнее, парни быстро определились, что наденут выпускные костюмы, а вот со мной пришлось повозиться. И тут я поняла, что выпускное платье очень бы пригодилось, но упрямство сыграло со мной плохую шутку. У меня совершенно не было парадно-выходного наряда. Мы обратились к шкафу Сашкиной мамы, как и прежде. Кое-что было мне теперь мало, так как за последние пару лет мои бедра стали чуть шире, а Сашина мама была просто-таки миниатюрной, но в итоге я нашла платье, которое было в меру открытым и торжественным. Пыльно-розовое, легкое и струящееся, с рукавами три четверти и косой линией длины от коленей до самых щиколоток. Оно удивительно ладно село на мою фигуру, и я перестала казаться себе дылдой, которая пыталась натянуть кукольную одежку. Дело было за малым – обувь. Не могла же я пойти в кедах или грубых ботинках. Подходящие полусапожки были найдены в закромах шкафа. Они мне откровенно жали, но один вечер можно и потерпеть.

Я чувствовала себя Золушкой, спешащей на бал, когда мы садились в такси. На улице было морозно, а мы одеты слишком легко, поэтому от подъезда до машины бежали. На мне были самые нарядные вещи, которые я надевала за последние три года. Парни выглядели сдержанно и презентабельно. Я видела уже их в этих костюмах, но прошедшее с выпускного время немного изменило моих друзей. Я поняла, что они вот-вот из подростков превратятся в молодых мужчин. Жекины черты лица стали более резкими, почти исчезла мальчишеская мягкость. И хотя мы с ним были почти одного роста, он был крепче, сильнее меня. Сашка же еще сильнее раздался в плечах, но мне казалось, что он продолжит расти. Его рост стремительно приближался к двум метрам, и мне нравилось – даже не знаю почему, – что хотя бы один из них выше меня. Иногда я чувствовала любовь к ним так сильно, что было даже больно.

А иногда я хотела их убить. Все первое действие Жека клевал носом, и я подозревала, он вообще не следит за происходящим на сцене. Стоило залу погрузиться в торжественную тишину, как Сашка завозился на сиденье, шурша непонятно чем. Но он хотя бы не спал. Во втором действии я три раза пихнула Жеку локтем, но потом сдалась, и он тихо сопел мне над ухом. Пожилая дама справа от друга неодобрительно косилась на нас.

Опера была прекрасной. Актеры играли на пределе, выдавая истинную драму и действием, и голосом. Пару раз я даже расплакалась во время партии Виолетты – таким чувством и горем было наполнено ее сопрано. Во втором антракте Сашка неожиданно меня огорошил.