Три билета в кино - Яна Ткачёва (2022)

Я прикинул, что если сдать в ломбард некоторые украшения, оставшиеся от мамы, то деньги с накопительного счета тратить не придется. Василиса, конечно, была бы против. Возможно, я бы даже заставил ее покричать еще раз, для нее это полезно. Но я немного устал и собирался провернуть это дело так, чтобы, кроме меня с братом, об этом никто не узнал.

– Ты на уроки пойдешь? – спросил Олег, когда пауза затянулась.

– Не, сегодня уже нет, – ответил я.

– Пошли тогда перекусим где-нибудь, расскажу про бумаги для оформления пенсии, – предложил брат, и я, пожав плечами, кивнул.

В кафешке недалеко от школы Олег увлеченно жевал котлету по-киевски, пока я пытался записать всю информацию, которую он выдавал мне с набитым ртом. М-да, всё же Марина плохо его дрессирует, но шутить я на эту тему не решился, считая, что нам какое-то время не стоит говорить о ней. Олег предлагал, чтобы Василиса попробовала сама подать документы на пенсию, мотивируя это высокой занятостью отчима в рабочее время и полностью оформленным пакетом документов.

– Я не знаю… Давите на жалость, – посоветовал брат. – Я просто ужас как не хочу снова видеться с этим мудаком. Боюсь, не выдержу и убью его все-таки!

– А че ты на него так взъелся? – решил я узнать. – Пойми меня правильно, тоже с удовольствием уничтожил бы его, но до недавнего времени тебе было вообще фиолетово.

– Мне не было, как ты выражаешься, фиолетово, – Олег скорчил недовольную мину.

– Ты понял, о чем я, – мне была уж очень любопытна природа возникновения у моего брата стальных яиц в этом вопросе.

– Ты не отстанешь, да?

Я закивал.

– Умеешь ты настроение испортить, – Олег поморщился и отодвинул от себя тарелку с недоеденной котлетой.

Я просто молча продолжил сверлить его взглядом. Брат сделал глоток компота, тщательно вытер рот салфеткой и принялся складывать ее в аккуратный квадрат. Ладно, может, и стоит ему врезать разок для разговорчивости.

– В общем, – когда он начал говорить, голос звучал немного глухо. – Не хочу всё это вспоминать снова, но в ту ночь, когда я тебе звонил… и предлагал помощь, у меня пациент умер. Пациентка. – он помолчал, но, кажется, я уже понял, к чему он ведет. – От кровотечения. Ей было тринадцать, можно было спасти, но… тот, кто это с ней сделал, бросил ее на улице, и ее слишком поздно нашли. – Олег закрыл лицо руками и замолчал.

Мне вроде как было его жаль, но… жеваный крот! Он уже какой-то там год в медицине и не знал, что дерьмо случается?

– То есть до этого ты не предполагал, что жертвы изнасилования могут умереть? – я преувеличенно удивленно приподнял брови. Хотелось сказать ему, что в таком случае хирург из него так себе выйдет.

– Знал. – он убрал руки от лица, явив мне эту свою нездоровую, не идущую нашей породе бледность. – Но одно дело – знать в теории, а другое… Той ночью это было совсем… Настоящим.

И я вспомнил ярко-красную лужу на дне своей белоснежной ванны, избитую трясущуюся Василису, бегающий взгляд этого жалкого слизняка Савелия… как его там… и то, как он суетливо и ничтожно вел себя, когда его прижали к ногтю.

– Ну… Добро пожаловать во взрослую жизнь, братишка!

Два года ждал, чтобы вернуть ему эту фразу. Да, сейчас мне его немного жаль и я благодарен за помощь. Но это никак не отменяет того удовлетворения, что я испытал, увидев, что мои слова попали в цель.

Око за око, Олежка! Зуб за зуб.

Женя