Мой тихий ужас - Кэрри Прай

Что на этот раз? Я был уверен, что хуже уже быть не могло.

Я ошибался.

4.4

Прошло несколько недель после того, как я покинула дом Райских. Мучительные дни и бесконечные ночи не облегчили мой уезд, а напротив, всё больше намекали о неправильно сделанном выборе. Сердце превратилось в месиво, не желая отпускать всё то, что постепенно принимало с тихим трепетом и аккуратностью.

Пытаясь уйти в забытие, прячась в съёмной комнате общежития, я упрямо делала шаг за шагом, когда на деле уже давно карабкалась по дну.

Мне оборвали крылья. Лишили воздуха. Запретили прикасаться к тому, к которому так робко потянулась душа. Теперь мысли о Тихоне сравнимы с преступлением. Тяжким и непростительным.

И когда казалось, что вскрывшаяся вдруг правда должна была сойти за нечто отворотное, я всё больше тянулась к нему, пытаясь найти хоть малейшую лазейку. То, что подвергнет факт родства сомнению, а после разобьёт его вдребезги.

Но этого не случилось.

Мать безустанно твердила о том, что нужно быть сильнее, принимать неизбежное с гордостью и просила вернуться домой. Я же не хотела возвращаться туда, где каждый норовил мне солгать. И Божена, и Вета не могли предположить, какую боль тем самым причинили. И заставили меня причинить её другому.

Любое место на планете сейчас могло сойти за худшее, будь то апартаменты Райских или собственный дом. Но здесь, в забытой богом общаге на окраине города, я чувствовала себя в безопасности. Меньше всего мне хотелось оказаться в том мире, что хоть немного напоминал мне о Тихоне.

Однако, связь не была оборвана категорически. Оставался один человек, который, как мне казалось, помогал мне справляться.

– Тут кто-то помер? Ну и запахи на вашей вилле, – качая головой, Арсений прошёл в комнату. Не разуваясь, он демонстративно поставил пакеты на шаткий столик. – Гуманитарная помощь прибыла. Купил тебе инжира. Ты ведь его любишь?

От ироничного вопроса мурашки пробежали по коже.

– Спасибо. Это очень мило.

После того как Арс устроил меня в общежитие, он был здесь единожды, когда помогал мне с вещами. Всё остальное наше общение укладывалось в редкие звонки. Я просила его оставить их в тайне, а он был верен своему обещанию.

– Как поживаешь, принцесса? Ещё не нашла того, кто вызволит тебя из темницы? – парень беспечно вышагивал по ковру, осматривая скромное жилище. – Хотя… Кому-то предстоит попыхтеть, чтобы отыскать эту берлогу. Тараканы донимают?

– Единственный, кто донимает меня, так это твой неуместный сарказм, – встав из-за письменного стола, я бросила в него карандашом.

Арс удивлённо поморгал.

– Ого! Такие трюки вытворяешь, да без трости! А ты времени зря не теряла.

– Этого недостаточно, чтобы жить полноценной жизнью, – вздохнула я. – Даже на прогулку не выйти. А о работе и речи быть не может.

– Ну её, эту работу. Она меня никогда не заботила.

Я закатила глаза.

– Даже не сомневаюсь.

На какое-то время мы оба замолчали, ведь совершенно не понимали, о чём вести разговор. Всё, что действительно нас волновало, всегда складывалось к одному. Эта тема была под запретом, пусть неистово будоражила.

– Знаю, о чём хочешь меня спросить, – разбил тишину Арс. – Хочешь, но едва ли наберёшься смелости.

На сердце сомкнулся невидимый кулак. Привычная потеря равновесия была вмиг остановлена. Только выбившиеся пряди и дыхание выдавали моё беспокойство.

Губы парня дрогнули в невесёлой улыбке.

– Как и ты, он медленно сходит с ума. Но если тебе удаётся держать себя в руках, то Тихону всё это чуждо. Сама знаешь о его пороге терпения.

– Справиться, – бросила я в ответ, будто это всё меня не касалось.

– Это только начало, Соня. Поверь мне на слово.

Мне казалось, что меня осуждают. За всё то, что сейчас происходит с Тихоном. Но я была такой же жертвой обстоятельств, не меньше его.