Колодцы ада - Мастертон Грэхем (Грэм)

Когда я прошел внешний слой колючек и ежевики, стало полегче. Лоб кровоточил, и одна перчатка порвалась, но я был относительно цел. Я засунул кольт за ремень, потому что он больше мешал, чем помогал, и давал мне мало психологического преимущества. Если Картер вызывал противотанковые ружья, делающие дырки в укрепленной стали, то эта полицейская игрушка тридцать восьмого калибра мало помогла бы мне.

Я посмотрел на часы. Прошло две минуты, может быть, две минуты и тридцать секунд. Ступая как можно тише по сухим листьям, я прикрывал лицо рукой от колючек и то и дело останавливался и прислушивался. Сначала был слышен только хруст листьев и завывание ветра в верхушках деревьев. Но потом я услышал что-то другое. Это было похоже на трескающиеся ветки и будто что-то сосут и рвут.

Я принюхался: в воздухе витал характерный запах рыбы.

Я полз вперед, пока не достиг края кустов. Я встал на четвереньки и прополз так метров шесть, скрываясь в листьях. Сосущий и чмокающий звук стал громче, и я высунул голову из подлеска, чтобы посмотреть, что происходит.

Существо было там, метрах в четырех от меня. Я никогда не видел их вблизи при дневном свете и ужаснулся. Моя кожа покрылась мурашками от страха, и первым желанием было вскочить и бежать оттуда сломя голову.

Это был не совсем краб или омар. Если бы это было так, мне было бы легче. Но вместо этого там было огромное, отвратительное, неуклюжее ракообразное; его тело было размером с небольшую цистерну. Панцирь на его спине был выпуклым, неровным и крапчатым, что производило странное впечатление. Из этого панциря торчала насекомоподобная голова с двигающимися усиками и глазами на подвижных стебельках; глаза были черные и блестящие, а вместо век серые и морщинистые куски кожи, которые снимались-одевались на глаза постоянно, как крайняя плоть каких-то отвратительных пенисов.

Большая клешня невообразимо выросла, превратившись в тяжелые, зазубренные, отвратительные клещи. Снизу панциря была видна пара шиповатых ног, усеянных жесткими черными волосками и твердыми наростами, казавшимися засохшими струпьями. Было и еще кое-что. Из брюшка торчал пучок извивающихся мягких бледных щупалец, которые держали разорванное тело помощника Хантли, пока краб обедал.

Сосущий шум, который я слышал, оказался звуком, который издавало существо, пожирая кишки Хантли, кровавые ошметки их свисали с челюстей чудовища, похожих на клюв. Маленькая клешня выполняла роль ножа, разрезая останки, отделяя ребра и пробираясь к наиболее лакомым, отборным кусочкам.

К горлу подступил комок, и мне показалось, что меня вырвет. Но я умудрился сдержаться, хотя почувствовал слабость во всем теле и покрылся холодным потом. Такое со мной было, когда меня укачало на заднем сиденье «Плимута» моего отца. Я глубоко вздохнул и вынул пистолет. Он мог быть бесполезен против существа такого размера, но я был слишком близко и понимал, что это все, что у меня есть.

Я попытался окликнуть существо, но мой рот пересох, и сначала у меня ничего не получилось. Прокашлявшись, я попробовал еще раз:

— Джимми! Элисон! Это кто?!

Страшилище прекратило есть и подняло щетинистую голову. С клюва на листья капала кровь. Мгновение стояла глубокая тишина, не слышно было ни чириканья птиц, ни кружения сухого листа.

— Джимми? Это я, Мейсон Перкинс. Я здесь!

Существо повернуло голову ко мне. Я мог вскочить и за пять секунд убраться оттуда, несмотря на колючки, но я не знал, насколько быстро двигается это существо, и в любом случае не это было целью моего путешествия. Я пришел проверить, можно ли спасти Джимми и Элисон. Я пришел, потому что раньше они были людьми, а может, и оставались ими. И не спрашивайте, почему. Единственной мотивацией было то, что я тоже был человеком.