Дэн с двумя помощниками помогли Рете спуститься с холма. Они обошли стороной тело сержанта Роснера, и теперь нам, конечно, не нужно было его тащить. Я в последний раз взглянул на перевернутого краба, лежавшего на северной стороне гребня, на его членистое беловатое брюшко — он был похож на вареного краба в магазине. Затем его тело, казалось, начало сжиматься и скукоживаться. Последовал хлюпающий вздох, и его брюшко раскрылось и опорожнилось, превратившись в кучу останков пожранных им людей. Дождь смывал на камни коричневую, кровяную жижу, и краб сдулся и уменьшился, как будто сделанный из целлулоида. Скоро уже можно было узнать тело Джимми, оно лежало, сгорбившись между двумя валунами, но я не стал смотреть на него.

Может быть, он помог мне как-то во время моих криков о пощаде, а может, и нет. Я был не в настроении думать об этом.

— Найдем, — сказал Картер. — У нас есть чем заняться.

— Да, — рассеянно сказал я и пошел за ним в лес.

Дом миссис Томпсон был одним из тех темных, скрипучих старых домов в Коннектикуте, стоящих далеко от дороги и закрытых дубами и ядовитыми кустами сумаха, основания их обычно черные, грязные, но заросшие неестественно зеленой травой. Этому дому было, наверное, лет двести пятьдесят, и он напоминал мне сцену, судя по тому, как дорога огибала его. Водопровод, наверное, был свинцовым, краны медными, а баки цинковыми.

Был уже вечер, когда мы доехали до дома в «Фольксвагене» Реты. Мы оба страдали от странного утомления, следующего за шоком, и несомненно, нам следовало бы быть в постели. Но Картер собирался бурить в пять часов, уговорим мы миссис Томпсон или нет, и двое монстров еще гуляли на свободе, а Звериный Бог разминал затекшие мускулы, так что мы не могли позволить себе такую роскошь — отдых.

Громыхание перешло в постоянную морось, которая сырой стеной стояла в деревьях, как фата утонувшей невесты. Мы вышли из машины, захлопнули двери и пошли к веранде, с беззубых перил которой свешивался промокший коврик, а гниющее кресло-качалка, увитое плющом, стояло там, где кто-то оставил его десятки лет назад. Я подошел к бутылочно-зеленой двери и постучал железным кольцом ручки, сделанной в виде головы льва. Это было похоже на стук молотком по пустой цистерне.

Мы удивились, когда одно из окон на веранде открылось. Она была удивительно молода — за сорок, у нее были черные волосы, сильно подернутые сединой, и лицо, которое подошло бы больше ветерану— моряку. Кустистые брови, большой нос, тяжелый подбородок.

— Вы принесли матрас? — спросила она.

— Матрас? — спросил я ее. — Какой матрас?

— Который вы должны принести. Я отдала его в починку.

— Мы не матрасных дел мастера, мэм, — сказал я ей.

— Нет?

— Нет. Я водопроводчик, а это мой друг, химик-аналитик.

Она моргнула.

— Водопроводчик и химик-аналитик?

Я кивнул.

Подумав секунду, она сказала:

— Я не помню, чтобы я вызывала водопроводчика и химика— аналитика. Что мне чинить или анализировать?

Поколебавшись, я спросил:

— Вы миссис Хильда Томпсон, правда?

— Точно.

— Ясновидящая?

— Точно.

— Вот за этим мы и пришли, — сказал я ей. — У нас проблема, связанная с паранормальными явлениями, и нам нужна ваша помощь.

Последовала минута молчания. Дождь мягко падал на землю в саду, а миссис Томпсон оглядывала нас, будто пытаясь проникнуть в наши мысли и узнать, чего мы на самом деле хотим.

— Хорошо, — наконец сказала она и убрала голову из окна.

Секундой позже открылась входная дверь.