Далее было еще десять-двенадцать страниц, и я очень хотел их прочитать, потому что они рассказывали, как Джошуа Уолтерс пытался защититься от христианского гнева соседей и как его поместили в больницу. Но самое важное было сказано о Квите-Чулте, и сейчас, когда Картер собирался бурить почву фермы Джимми Бодина, для исторических подробностей времени не было.

Я перевернул страницу.

— Где же знак? — спросил я у миссис Томпсон. — Он говорит, что приложил какой-то знак.

— Да, но я уничтожила его.

— Вы его уничтожили? Вы понимаете, каким важным он мог быть?

— Конечно, понимаю. Я ведь очень чувствительный провидец.

— Так что же вас заставило сделать это? Этот знак мог быть очень важным. Он мог помочь покончить с монстром.

Миссис Томпсон поставила чашку. Ее губы были плотно сжаты и превратились в прямую линию, а выражение лица было несчастным.

— Миссис Томпсон? — спросил я ее.

Она подняла глаза.

— Я не хотела, чтобы эта вещь была в доме, — сказала она. — Она была неуютной. Пока она была здесь, случались всякие вещи.

— Какие вещи?

Она опять опустила глаза.

— Если вы химик-аналитик, вы назвали бы это психическим феноменом. Но это было хуже. Когда я была в доме одна, я мельком видела людей в других комнатах. Я слышала голоса. Не дружеские человеческие голоса, как во время сеанса, а чужие, говорившие меж собой, а не со мной. Я очень боялась. Я до сих пор боюсь. Что бы там ни раскрыл Джошуа Уолтерс, это была часть вселенского зла, как мне кажется, и оно не успокоится, пока не вернет себе своего королевства.

— Вы можете описать знак, который уничтожили? — мягко сказал Дэн.

Мы ждали в тишине. Дождь стучал по крыше мрачной теплицы, и над горами штата Нью-Йорк опять загромыхал гром. Миссис Томпсон вздохнула и нарисовала пальцем невидимый контур на белой крышке стола.

— Вы наверное, уже видели такой знак. В старые времена его называли глазом дьявола. Это глаз, гигантский глаз, и хотя он нарисован очень просто, он производит впечатление квинтэссенции всей жестокости и порока, которые можно представить. Это символ Чулта, символ и знак его собственного глаза.

Переведя дух, она продолжала:

— Знак имел здесь настолько ужасное значение, что за годы его образ стерся из памяти местных людей. Если вы покажете знак кому— нибудь сейчас, они не узнают его, хотя он может вызвать у них неприятные ощущения. Странно, что один из рисунков этого символа появился в книге об античных богах из космоса, вы знаете, что я хочу сказать. Автор принял его за примитивное представление космонавта.

Она улыбнулась.

— Как бы не так. Это часть редкого рисунка Чулта. Но даже хотя автор не знал, что это, и никто в округе тоже, книга так плохо продавалась, что ее отослали обратно в издательство. Люди брали ее с полки, проглядывали и ставили на место, натыкаясь на глаз.

Я прочистил горло.

— Миссис Томпсон, — сказал я. — Ясно, что вы чувствительны к Чулту. Я хочу сказать, что вы слышали голоса и?..

Она тяжело посмотрела на меня.

— Да, — сказала она. — Я чувствительна. Это удивительно, учитывая мою наследственность?

— Нет, мэм. Но мне интересно, согласитесь ли вы направить свою чувствительность в полезное русло.

Миссис Томпсон не ответила. Втроем мы сидели вокруг стола в унылой оранжерее, а дождь все лил, и день потихоньку начал переходить в вечер. Было без пяти пять. Скоро Картер Уилкс отдаст местным инженерам команду начинать бурение.

Миссис Томпсон отвернулась.

Дэн сказал:

— Вы ведь знаете, о чем мы вас просили?

— Вы хотите, чтобы я была вашей канарейкой. Вы хотите, чтобы я проверила обстановку, когда ваши люди будут докапываться до Чулта.

— Канарейка — это слишком сильно сказано, миссис Томпсон, — сказал я. — Когда канареек берут с собой в шахты, то решение уходить принимают только тогда, когда канарейка откидывает лапки и умирает.