Женский роман - Марина Светлая (2017)

— Как что? — ее брови подскочили «домиком», и она решительно затараторила: — Сам подумай! Ему шестнадцать. Самый кошмарный возраст! В этом году он оканчивает школу и поступает в институт. Зачем грузить ему психику лишней информацией, если даже реакцию предсказать трудно сейчас? Не знаю, как тебе, но мне бы не очень хотелось в одиннадцатом классе, чтобы у моей мамы вспыхнул роман с… физруком, например. Потому что по физкультуре мне еле-еле девятку натягивали, у меня медаль серебряная из-за физкультуры, понимаешь? Ну и из-за химии… Там еще хуже было… Но это неважно! Зная, какая я корова неуклюжая, сказали бы, что девять только потому, что мама с ним любовь крутит. Неизбежно поплывут сплетни. Дойдет до его ушей… Ко мне он и так относится… предвзято. У него же характер, Макс! Если вобьет себе что-то в голову, то не убедишь. Давай немного подождем… Ну хотя бы пока он не сдаст внешнее тестирование. Тогда станет ясно, что у него с проходными баллами. А там разберемся. А?

К окончанию этой пылкой тирады они как раз подъехали к ее дому. Правда, останавливался Вересов всегда у торца и ждал, пока Мара не скроется в подъезде. Заглушив мотор, Макс посмотрел на девушку и серьезным тоном сказал:

— Не понимаю, к чему такие сложности. То Кирилл, то твой дед. Такое впечатление, что ты считаешь наши встречи чем-то запретным, о чем никому нельзя сказать. Неправильным, что ли…

— Неправда! — возмутилась Мара, удивленно хлопая ресницами. — Что ты себе придумываешь? Это же так просто — у Кирилла сложный возраст и сложный год! В конце концов, из нас двоих педагог — я! А дед вообще ни при чем! Он за меня переживает. И все!

— У меня тоже сложный возраст, — улыбнулся Макс, поцеловал ее и, прижимая еще некоторое время к себе, шепнул: — Завтра опять проспишь.

— И завучиха меня съест, — засмеялась она, успокаиваясь. — Подождем, а? У нас будет маленький секрет на двоих. Хорошо?

— Хорошо, — он покрыл ее лицо быстрыми, легкими поцелуями и хрипло выдохнул: — Иди!

Мара нехотя оторвалась от него и с сожалением сказала:

— Иду, иду. Пока! — дернула ручку двери и снова обернулась к нему: — Завтра приедешь? Хоть ненадолго? Пройдемся после работы.

— Конечно, приеду. Куда ж я денусь!

Мара счастливо улыбнулась и выскочила из машины. Каблуки часто застучали по асфальту. И через несколько минут она скрылась в своем подъезде.

За октябрь у нее вошло в привычку возвращаться домой к полуночи. Хотя она и понимала, что у деда привычка встречать ее в глухую ночь пока не выработалась. Спала она и раньше всего несколько часов в сутки, но никогда еще так не летала и не испытывала таких приливов энергии, как в эти последние недели. Если придумать шкалу счастья, то Мара постепенно приближалась к наивысшей ее отметке. Но даже этого она толком не понимала. Понимала только то, что влюбилась — окончательно и безоговорочно.

Она вбегала в квартиру, стремительно разоблачалась, щебетала сонному деду, выходившему ее встречать: «Я ужинала! Спокойной ночи!» И закрывалась в своей комнате. Но спать не ложилась еще долго. До тех пор, пока в тишине не начинал пиликать мобильник, оповещавший о получении смс. Сообщение обычно гласило: «Я дома. Добрых снов». И только после этого она откидывалась на подушку и с чистой совестью закрывала глаза.

В этот вечер в гостиной, вопреки обыкновению, все еще горел свет.

— Дед, я приехала! — негромко сказала Мара, стаскивая сапоги.

— Вижу, — дед вышел из комнаты и окинул внучку сердитым взглядом, — что приехала. На часы смотрела?

— А я в Филармонии была, — устало улыбнулась она. — На джазе. Поздно концерт закончился.

— А вчера? — дед нахмурил густые брови.

— А вчера были близняшки Крапивины. Я их к олимпиаде готовлю.

— А позавчера? — спросил уже с любопытством.

Мара негромко хохотнула, подошла к деду и поцеловала колючую щеку.