Женский роман - Марина Светлая (2017)

— Аааа… Значит, теперь на выпускном, — протянул Дрон. — Ты пока и в любимчики особо не попал. Что, тактика не сработала?

— Я же сказал, итоговая оценка будет нормальная. И она будет нормальная. А секс с классухой на выпускном — это даже символично.

— Угу, два в одном — секс с мамочкой, типа, еще и прикольно.

— Иди на хрен! Не ври, что сам на нее не облизываешься!

— Нееее, она мне даром не вперлась, — Дрон щелчком отбросил окурок. — Задница у нее, конечно, ничего. Но все остальное… У Майки такое же. Так еще и сама показывает, — он отлепился от забора и поплелся к школе. — Идем, сейчас звонок будет. Опоздаешь к своей училке.

Кирилл в последний раз затянулся и потушил сигарету о ступеньку крыльца, на котором сидел. И направился следом за Дроном.

На следующее утро француженка впервые нашла у себя в столе анонимку, гласившую: «Марина Николаевна, я вас люблю». Написана она была левой рукой и зелеными чернилами. С тех пор анонимки подобного содержания стали появляться с регулярностью раз или два в неделю. И были все многословнее и смелее. Кто их писал, она не имела представления. Надеялась только, что не информатик, который уже дважды вызывался ее проводить. Он был женат на математичке, угодившей в декрет в августе.

Вересов же решил провести разведку и нашел ее профиль в фейсбуке. И теперь был счастливым обладателем нескольких фотографий, сделанных в неформальной обстановке. И даже в купальнике. А еще получил особо ценную информацию. Стрельникова любит Бродского, мюзикл «Дракула: между любовью смертью», и в графе «Семейное положение» у нее значится «Встречается». Последнее напрягало. Дракулу послушал — не впечатлило. Бродского взял в библиотеке, вторую неделю пылился на столе.

Впрочем, нет. Алла Эдуардовна старательно убирала пыль везде, где только видела. Да и готовила она действительно неплохо.

Однажды, в октябрьское пятничное утро, Кирилл прошлепал на кухню практически на запах. Пахло божественно. Печеночными оладьями. Это блюдо было у Кирилла на втором месте после сырников со сметаной. Отец в это самое время с аппетитом уплетал завтрак. И Вересов-младший упал на стул напротив. Через минуту перед ним стояла тарелка, а Алла Эдуардовна как-то незаметно самоустранилась.

— Вчера бабушка звонила! — объявил он. — Зовет меня на осенние каникулы к себе.

— Она всегда зовет, на любые каникулы, — сказал Макс и потянулся. — Поедешь?

— Я в процессе раздумий. Если Мирош будет, то поехал бы. При условии, что за неделю ты не наймешь киллера для Мазур-Борисоглебской. А то боюсь тебя одного на столько времени оставлять.

— За это не переживай. Обещаю, смогу продержаться до твоего возвращения, — рассмеялся отец.

Кирилл отмахнулся и покачал головой.

— Па, я серьезно. Тебя этот процесс доконает. Не то, чтобы я сопли пускал, что дома тебя не вижу… Но если ты себя загонишь, кто оплатит мою поездку в Карпаты на Новый год?

— Наследство получишь. Кстати, пока я еще себя не доконал: как твой французский?

Перед глазами юноши мимолетно пронеслась вечно расстегивающаяся пуговица на блузке Марины Николаевны, и он улыбнулся:

— По плану. Гостева бесит. Со Стрельниковой наконец-то стали адекватно смотреть друг на друга. Ноябрьский Дельф решит все.

— Ну, посмотрим, посмотрим… Ты давай собирайся! — кинул он сыну и исчез где-то в дебрях квартиры.

Кирилл торопливо доел, отправил тарелку в раковину и пошел одеваться. Через пятнадцать минут они сидели в машине, и он лениво листал Геометрию, мысленно рассуждая совсем не о геометрии, а о наступательных действиях на француженку.