Осколки - Александра Эльданова

А я с ума схожу, когда она рядом. Заново влюбился, когда она открыла калитку — хрупкая, тонкая, в этом своем сарафанчике, с косой и босая. Сколько у госпожи Лишиной еще образов? И как бы ты не переживал, старый пень, но тянет тебя к ней не только душой, но и телом. И бархатная кожа с золотистым загаром и лёгкий запах духов, в которых явственно слышится черная смородина и красиво очерченные пухлые губы. А еще вредность, гордость и упрямство. Мозги, шарм и язвительность. Боже, дай мне сил. И ума, не сделать хуже.

Глава девятая

Александра.

— Андрюха сказал, ты обещала ужин, — заявил Лешка с порога.

— А твои пассии тебе не готовят что ли? — я посторонилась, чтоб парни поместились в узкой прихожей Андрюшкиной квартиры.

— Шур, я б пошутил, но меня тут прикапывают за такие шутки, — Лешка покосился на Андрея.

— Правильно думаешь. Санечка у нас леди, а ты чурбан байкерский. Дашка где? — спросил меня Андрей.

— По телефону треплется, она поужинала уже. Руки мойте, кормить вас буду.

Когда я уже разливала чай, не удержалась и сказала:

— Неуютно мне. Пока дом был вне всего этого, было проще.

— Поживи пока у нас, в чем проблема? — Андрей

— А живность? Майбах псих, ему можно воды в ванну налить и корма в таз насыпать, и он будет только рад, что меня нет, а Зета? Ну сегодня я ее в вольере оставила, но утром надо будет с ней что-то решить — ее надо гулять, кормить и без меня она долго не любит.

— Забирай. Только гулять будет Дарья. Она хочет собаку, пусть будет лайт-версия. Да и кота можно. Я думаю, в трешке мы поместимся.

— Можно и ко мне, я предлагал уже, — Леха устроился на подоконнике открытого окна и закурил.

— У меня диплом, Дашка и концерт через три дня. А ещё расшатанная психика и прием у психотерапевта завтра. Лешик, я не выживу в твоем дурдоме.

— Там никто не выживет, — хмыкнул Андрей, — я тебя утром отвезу, заберёшь Зету с Майбахом и поживете у нас. Хотя бы до концерта.

— Ты думаешь, за три дня что-то измениться? — Лешка выпустил колечко дыма. Выпендреж у него в крови, он еще в песочнице этим грешил.

— Не знаю. Тут каждый день что-то новое. Саш, ты что скажешь?

— Если я вам с Дашкой не помешаю, то я не против.

— Дашка только рада, а мне так спокойнее.

— Шур, а мне на один вопрос ответишь? Чешется очень, — Лешин сварливый тон мне не понравился.

— К венерологу сходи, если чешется, — посоветовала я.

— Язва. Шурка, а этот пень старый на тебя глаз что ль положил или мне кажется?

— Какой пень?

— Топольский. Чет он так помогать Семенычу рвется, явно ж неспроста.

— Допустим положил, но это к делу не относится, — я пожала плечами. Еще Леша мне мозги не вправлял, ага.

— Он же старый, Шур.

— Мне его не варить. И чего тебя так моя личная жизнь озаботила?

— Тем, что она появилась, наконец, а отдавать тебя первому встречному деду как-то стремно.

— Отстань от Сашки, — Андрей тоже вытряхнул из лежащей на столе пачки, сигарету, — лучше скажи, чем он помогать собрался?

— Да там скучно, мол знакомых у него много, то-се, если надо готов посодействовать. Шур, ты одобряешь?

— Одобряю. Я хочу, чтоб все это кончилось, а каким способом, это уже не так важно.

— То есть, если что — бритвой по горлу этого дарителя, и в колодец?

— Посадят, — покачала я головой.

— Если найдут, — улыбнулся в тридцать два зуба Леха.

— Батарейки — «Дети прокурора». «Дети прокурора» — никогда не сядут! — хмыкнул Андрей.

— Мне этот анекдот еще в детском саду рассказывала, — скривился Леха, — и, зная моего принципиального батю, я первым по этапу пойду и на максимальный срок.

— Не кокетничай, дядя Игорь тебя любит, дурака, поэтому все твои выходки терпит, — я поставила чашку в раковину и тоже закурила.