Выкупи меня - Яся Белая (2022)

И действительно — оглядываюсь и натыкаюсь на острые жала стрел. Ими щетинится всё пространство вокруг.

— Этот дом заточен под меня, — продолжает наш гостеприимный хозяин. — Стоит мне шевельнуть пальцем — и он раздавит вас, как мошек. Поэтому, Ресовский, отпусти меня.

— Убери эту гадость от Ники, — хрипит Аристарх, я только теперь, присмотревшись внимательно, замечаю, что у него рассечена губа, а под глазом наливается лиловым синяк. Видно, ему крепко досталось. — И мы поговорим, обсудим условия, как цивилизованные люди. Согласен?

Маньяк кивает.

Стрелы исчезают.

Аристарх отпускает его и кидается ко мне. Он рвёт скотч зубами и руками, рыча и беснуясь. В глазах — злость, отчаяние, вина, боль. Дикий коктейль, который сносит даже меня.

Освободив, муж судорожно прижимает меня к себе, истерично осыпает поцелуями. Я слышу, как бешено колотится его сердце.

— Прости, — шепчет он, — что так долго шёл. Прости, что так слаб и не смог отстоять сразу. Прости, родная, что втянул тебя в эту гнусь…

— Как трогательно, — хлопает в ладоши мастер, — только вот ты, маленький Арис, не учёл одного… — замечаю, как мужа передёргивает это обращение, но он не подаёт виду, пряча лицо в моих разметавшихся волосах и буквально вжимая меня в своё тело. Мы с ним так идеально совпадаем, всеми выпуклостями и впадинами, будто реально две детали, выточенные друг для друга. И я невольно улыбаюсь и осторожно трогаю ссадины. Он перехватывает мои пальцы и нежно прижимает к щеке, прикрывая глаза. Любуюсь на длинные тёмные ресницы, которые красиво отбрасывают тени на высокие скулы.

Хороший мой.

Как же я раньше не заметила, какой ты…

… — здесь устанавливаю правила я! — заканчивает свою тираду мастер.

Аристарх оборачивается к нему, по-прежнему не выпуская меня из объятий, и говорит:

— Так озвучь их. Я открыт к диалогу.

— Ты — правильный мальчик, Ресовский. Привык вести открытые диалоги. Я не такой. Мне нравится рушить. Скажи, ты ведь любишь и боготворишь своего отца?

Аристарх напрягается. Нахожу ладонь и сплетаю свои пальцы с его — сильными, длинными, красивыми… Я знаю, что скажет это чудовище, и буду рядом, как и полагается жене, когда на мужа обрушится груз маниакальных откровений…

— Какое тебе дело до моего отца? — зло парирует Аристарх. — Ты и волоска на его голове не стоишь.

Мастер ухмыляется:

— Твой отец создал тот милый цветочек, что вывернул тебе мозги…

— Ты лжёшь, падаль! — Аристарх кидается на него, но я успеваю схватить за руку и шепнуть одними губами: «Не надо!»

— Ишь, как задело! — довольно потирает руки хозяин-психопат. — А между тем, это так. Он с родителями Ники и моей матерью и основал этот клуб.

Аристарх замирает, переваривая информацию.

Я глажу по волосам, в которых запеклась кровь, трогаю плечи, стискиваю наши сплетённые пальцы.

Я здесь. Я рядом. Мы вместе.

— Хорошо, — наконец, произносит Аристарх, — допустим, я поверю тебе. Но что это меняет в раскладе?

— Всё меняет, маленький Арис, — скалится мастер, — и из-за твоего отца в том числе погибла моя мать. Они бросили, предали её. Ославили и оставили на растерзание прессе. Она убила себя. Я поклялся отомстить.

Аристарх усмехается, надменно и презрительно, он умеет, я знаю.

— Поэтому ты решил отыграться на невинной девочке? Которая даже не помнит своих настоящих родителей? Уничтожить её?

— Да, — признается мастер. — Я жажду мести и теперь. Крови. Боли. Я страдал. Хочу, чтобы страдали и вы.

— Пусть так, — вдруг соглашается Аристарх, — пусть в твоей больной философии дети должны платить за ошибки родителей. Но не Ника. Она вообще не причём. В твоём раскладе предусмотрено, как вывести её из игры?

— Конечно, — лыбится тот, — только тебе не понравится.

— Говори!

— Кто всё равно должен умереть. Мучительно. Больно.

— Говори. Свои. Условия!