Запретное знание. Прыжок в мечту - Дональдсон Стивен Ридер (2002)

– Неужели ты настолько тупа? Неужели тебе нужно все разжевать? Я Ник Саккорсо. Обо мне говорят на всех парсеках, во всех направлениях. Я пират, единственный, о ком рассказывают легенды, единственный человек в галактике, который делает только то, что хочет. Я человек, который устанавливает собственные законы, человек, который смеется над службой безопасности на Станциях, человек, который делает ПОДК идиотами, человек, который танцует с Амнионом и спокойно уходит от них. Дьявол, я даже победил этого овцеёбаря, капитана Ангуса Фермопила. Я побеждаю кого угодно. – По мере того, как он говорил, его шрамы снова налились кровью, запульсировали, его ярость стала видна. – Я могу отправиться в любой космос, принадлежащий человечеству, потому что никто не может обвинить меня в чем-то и доказать это, и когда я вхожу в бар, мое имя повторяется во всех углах. Совершенные чужаки уважают мою репутацию. Совершенные чужаки хотят дать мне то, что у них есть только потому, что надеются, что когда-нибудь в одной из легенд упомянут и их.

Мне это нравится. Я это заслужил.

Рулевой покачал головой. Кармель согласно хмыкнула. Микка смотрела не шевелясь, тщательно маскируя свои чувства.

Ник не замечал их. Он ткнул пальцем в Морн.

– Ты войдешь в легенду. Полицейский, который бросил свою ПОДК, чтобы быть со мной – ты будешь частью одной из лучших легенд. Но эта легенда будет звучать еще лучше. Все будут говорить о Нике Саккорсо, который рискнул своей жизнью, кораблем и всем на свете в борьбе с Амнионом, чтобы Морн Хайланд смогла родить ему сына. Эту легенду будут рассказывать долгое время спустя после того, как полиция, состоящая из космического дерьма Объединенных Добывающих Компаний, вымрет, как кашалоты.

Он остановился, тяжело дыша, шрамы почернели, словно он достиг личного апофеоза.

Морн не могла смотреть ему в лицо. В глубине ее сердца начала петь слабая надежда. Она наконец-то поверила ему. Он не собирается продавать ее. Или ее ребенка. Человек, который жил для того, чтобы о нем сочинялись подобные легенды, не станет предавать ее или любого, кто принадлежит ей, Амниону.

Она выиграла; больше чем он понимал; больше чем она надеялась будет возможно.

И надежда помешала Морн услышать, что в голосе Ника звучит не просто экзальтация. В нем звучало горькое, разъедающее сомнение. Человек, который живет для того, чтобы о нем слагали легенды, не должен рассказывать их сам. Он был артистом, зависящим от абсолютного управления своими инструментами. Для него было бы невыносимо остаться в дураках; если бы инструменты оказались фальшивыми; если бы легенда превратилась в историю о Нике Саккорсо, который рисковал жизнью, кораблем и всем на свете ради женщины, которая не любит его и родила чужого ребенка.

Было бы невыносимо, если бы кто-нибудь – даже совершенные чужаки – посмеялись бы над ним.

Морн упустила это. Слабым голосом, словно для того, чтобы проверить его, она сказала:

– Но я не могу понять. Почему я? Зачем делать все это ради меня?

Морн сама того не желая, задела его больное место. Внезапно ярость и насилие вскипели в нем, подпитываемые старой раной от предательства.

– Я покажу, – заявил он. – Сними скафандр.

Внезапно Кармель подняла голову и защелкала клавишами на пульте.

– Ник, у нас появились провожатые. Корабли Амниона – боевые суда, судя по очертаниям.

Микка Васацк развернулась к оператору скана.

– Курс?

Кармель снова защелкала клавишами.

– Не прямо навстречу нам. Они патрулируют Станцию.

– Переговоры? – потребовала Микка у Линд.

Линд поправил наушник в ухе и принялся набирать команды.

– Ничего. Если они переговариваются, то луч направлен не на нас.

Микка повернулась снова к Нику и Морн.