Сердце пацана - Ядвига Благосклонная

Хмыкнув, потопала дальше. Все тихо-мирно, как и пристало царству книг. Выключив свет в конце зала, вышла. Учебник уже лежал у меня на вахте, а парня не было. Время на часах показывало шесть часов вечера. Библиотека официально закрыта! Выключив ненужный свет, плюхнулась в удобное кресло, что сюда любезно притащила Алевтина Георгиевна, и взяла в руки книгу, дабы скоротать время в компании Шарлотты Бронте и ее героев, но звук мобильника нарушающего замогильную тишину, разрушил мои планы.

Фролова.

Что стряслось у нее? Опять небось куда-то влезла…

— Алло, — ответила на звонок.

— Дунька, ты не поверишь! — без приветствия начала трещать она.

— Это просто новость всех новостей!

— И что же такого стряслось? — равнодушно спросила, между тем поглаживая корешок книги. От жаждущей сплетен Ульки не спастись даже бегством на другую планету. Уж больно любила девица косточки перемывать.

— Синица! Синица! — заверещала она в трубку. — В гонках в столице выиграл! Прикинь! Очуметь!

Бедный Синица и не ведал, что подписал себе приговор. Фролова, кажется, была готова взять реванш.

— И что?

— Как что?! Это же мой шанс! Понимаешь?!

— Какой шанс? — устало вырвалось из меня. Ну, что она опять удумала?

— Мой! В общем, тема такая: Синица сейчас знаменитость. Охмурять его надо по-полной. Меня как с ним увидят, сразу слухи поползут, а главное — контракты! А потом, конечно, подиум, Париж, Италия, Прада, Гуччи, Дольче Габбана…

— Закатогубочкая машинка, — подсказала.

— Даа… Что? От темнота! Он мой шанс, Дунька.

— Улька, ну что ты городишь? — не была я так оптимистично настроена, как подруга. — И, вообще, с каких это пор ты клянчишь?

— Ничего я не клянчу, — обидчиво брякнула, — это другое.

— Но раньше и этого не было.

— Да, — легко согласилась Фролова. — Потому что раньше рядом тусовались одни нищеброды! Что с них взять-то?

— Можно подумать твой Синицын — потомок Рокфеллера.

— Нет, но он популярен. Сечешь?

— Уль, гонками не так много людей интересуется. Это, во-первых, а, во-вторых, он если и известен, то в узких кругах. Я сомневаюсь, что за ним по пятам ходят папарацци.

Повисла тишина. Фролова обмозговывала мои разумные доводы. Час от часу, мне приходилось подрабатывать мозгом этой сумасбродки.

— Думаешь, не ходят? — расстроено переспросила.

— Уверена, что нет.

— Но все равно, я его хочу!

И так было всегда. Сперва она придумывала небылицы, накручивала себя, затем когда кто-то разумный (в данном случае я), заверял бестию, что дескать это туфта полная и, она, разочаровавшись, бросала глупую затею.

— Слушай, Дунь, а ты вообще как после вчерашнего?

Помедлив, тихо и неуверенно обронила:

— Нормально, а ты?

— Пф-ф! Точу ножи! Чтоб бубенцы им отрезать, к чертовой матери! Я им сделаю яйца всмятку! Ой, блин, тут меня уже Эдик полчаса ждет. Опять наяривает! Ладно, я побежала. Удачки!

— Пока, — но это уже было сказано гудкам. Фролова ускакала навстречу приключениям.

Целый день ушел на то, чтобы отвлечься, чтобы сбежать от себя и мыслей, но сейчас в памяти всплывало то, что мне хотелось стереть навеки. Грубые руки. Гадкие слова с грязными ухмылками. Кричащее зыбкое заявление, обещающее скорую расправу. Озноб прошел по спине и рукам. В обычно уютной библиотеке, стало холодно.

— Глупости, — прошептала, отложила мобильник, взяла в руки книгу, открывая на нужной мне странице.

Но текст расплывался перед глазами, а буквы заплясали. Затем что-то ударило в окно. Негромко, словно хотело привлечь внимание, но не разбить его. Подпрыгнув, обернулась на звук. Ледяной ужас сковал мое тело.

Вот, он конец. Он пришел за мной.

Глупость не мой удел, и мне хватило ума, дабы не переться полюбопытствовать, кто там такой храбрый стучался в окно.