Я не уверен, что Кейси услышала это, потому что она не смотрит на детей, но я не пропустил их слова мимо ушей. Они хотят, чтобы Кейси осталась, и я не могу их винить. Я тоже хочу, но не знаю, во что все это выльется. Я не злюсь, что она не рассказала мне о Таре. Я сердился, но ведь она скрывала от меня правду не из плохих побуждений. Я поверил ей, когда она сказала, что не искала меня преднамеренно, но проблема в том, что ей двадцать один год. До сегодняшнего дня мне и не приходило в голову, что если она останется здесь, то это будет хорошо для меня и плохо для Кейси. Я хочу, чтобы она осталась не потому, что так хочу я, а потому, что этого хочет она. Если вы понимаете, о чем я. Что не совсем так. Я знаю одно — мое сердце болит, когда я думаю об ее отъезде.

Когда девочки исчезают в коридоре, Кейси улыбается.

— Ты потрясающий отец.

Я уставился на елку с украшениями, развешанные лишь там, куда не могут дотянуться дети. Думаю о том, сколько раз праздновал с ними Рождество. Каждый год праздник был немного другим, но этот мой любимый, потому что я наконец-то чувствую, что это Рождество достойно воспоминания.

— Они в восторге, — отмечает Кейси. — И ты великолепный. Большинство мужчин не стали бы делать все то, что делаешь с девочками ты.

— Я не могу представить свою жизнь без них, — говорю я ей, откидывая голову на диван, в то время как огонь потрескивает перед нами. — Я никогда не хотел быть отцом в восемнадцать, но я им стал, и делаю все, что должен, чтобы девочки знали, что являются для меня приоритетом. Они смысл моей жизни. А Тара… я не знаю… — вздыхаю, не уверен, как закончить свою мысль. Хотя я на самом деле не знаю Кейси, но все еще ощущаю то чувство легкости, которое всегда испытывал рядом с ней. Как будто могу рассказывать ей что угодно, и она будет слушать. — Тара разбудила во мне все те чувства, которые, как мне казалось, я давно похоронил.

— Например, твою любовь к ней?

— Нет, не такого рода. Уже нет. Это больше…. Бл*дь. Мне нужно выпить. — Встаю, беру Southern Comfort, который пил последние пару ночей, и сажусь обратно на свое место возле Кейси. Я предлагаю ей выпить, она соглашается, а затем возвращает бутылку мне. — Меня бесит то, что из-за ее приезда снова вернулся мой страх быть покинутым, — прямо говорю я Кейси.

В ее глазах мерцает веселье.

— Знаешь, нужно быть чертовски уверенным в себе сексуальным мужчиной, чтобы признать, что у него синдром покинутости.

— Хммм, — протягиваю я, подмигивая. — Мне нравится, куда ты ведешь.

Но разговор не идет туда, куда я надеялся, потому что ее взгляд смягчается. Кейси сглатывает, нервно прикусывая нижнюю губу.

— Я до сих пор очень жалею о том, как все сложилось.

Подношу Southern Comfort к губам.

— Я знаю. Я злился из-за того, что ты не рассказала мне правду, но, думаю, будь я на твоем месте, поступил бы также.

Кейси улыбается, положив подбородок на свое приподнятое на диване колено.

— Знаешь, о чем я еще сожалею?

— О чем?

— О яичном ликере, — Кейси фыркает, забирая у меня бутылку. — Морган дал мне яичный ликер и виски. А я, ну я как обычно, выпила эту хрень залпом, будто это был чистый виски. Я не знаю, как кому-то может нравиться яичный ликер. У меня было такое чувство, будто я проглотила сперму эльфа.

Откидываю голову на спинку дивана и смеюсь, в то время как Кейси пододвигается ближе. Обняв ее одной рукой, шепчу ей на ухо:

— Наверное, моя лучше на вкус. Я в этом уверен.

— О, бесспорно. — Положив голову мне на грудь, она медленно выдыхает. — Бэррон?

— Да? — Мое сердце бьется немного быстрее. Я никогда не знаю, что эта девушка скажет в следующий момент.

— Я знаю, я уже говорила это, но я никогда не хотела причинять тебе боль. Я должна была рассказать тебе раньше.

Это дерьмовое чувство возвращается. То чувство, которое мне с таким трудом удается игнорировать.