Бог Боли - Рина Кент

Хлысты, трости и цепи украшают обе стороны комнаты, поблескивая в красном свете, и все они доступны для нашего использования.

— Добрый вечер, дамы. — Лэндон подходит к брюнетке и проводит большим пальцем по ее челюсти. — Ты готова к веселью?

— Да, пожалуйста, — мурлычет она.

Ее подруга, стройная блондинка, которая старше меня по крайней мере на пять лет, облизывает губы, глядя на меня.

Она прекрасна и будет еще более изысканной, когда я выгравирую свои шрамы на ее бледной коже.

Ее будет достаточно для небольшого удовольствия, как сказал Лэндон. Достаточно, чтобы кошмары прекратились еще на один сон.

Я начинаю приближаться к ней, потом останавливаюсь. Ее лицо, более взрослое, зрелое и немного резкое, меняется на совершенно другое.

Как в каких-то гребаных фантазиях, ее волосы становятся насыщенного коричневого цвета. Черты ее лица смягчаются, становятся более мелкими, более живыми, более... раздражающими.

Ее пухлые губы приоткрыты, умоляя набить их членом, а розовый оттенок покрывает щеки. Большие голубовато-серые глаза блестят жизнью, счастьем и разрушаемой невинностью.

Невинность, которую я хочу запятнать своей тьмой.

Я трясу головой с единственной целью — убедиться, что не схожу с ума.

Конечно, блондинка возвращается в фокус и смотрит между мной и своей подругой, которая знакомится с безжалостной тростью Лэндона.

Я даже не заметил, когда он повалил брюнетку на пол и начал сеанс. Я не слышал ее приглушенных криков и не видел ее слез — обычно именно они становятся кульминацией моих ночных вожделений.

Блондинка выгибает спину, выставляя свои большие сиськи в мою сторону, приглашая меня сделать с ней то же самое, что и с ее подругой. Однако она не двигается и не ползет ко мне, вероятно, официант сказал ей, что я не люблю непослушания.

Ее лицо снова начинает расплываться, меняться, превращаясь в лицо, которому не место здесь.

Я ругаюсь себе под нос, разворачиваюсь и ухожу.

Не только из комнаты, но и из клуба, на улицу.

Я иду до скалистой части пляжа, где несколько человек и пар снуют туда-сюда. Я запрыгиваю на дальний камень и сажусь там, опираясь на ладони.

Мой взгляд устремлен на волны, которые разбиваются о зубчатые скалы в симфонии насилия.

Я всегда был склонен к жестокости. Будь то подземные бои или причинение сексуальной боли. Именно поэтому я лажу с морально черными людьми, такими как Илай и Лэндон.

Именно поэтому я обычно участвую в любом адреналиновом беспределе, который они затевают. Мне нужна эта безумная энергия и чистое безумие, которое приходит вместе с ней. Так я выживаю каждый день.

Я остаюсь в том же положении более получаса, но досадная причина, по которой я поспешил покинуть клуб, все еще мучает мой разум.

Я достаю свой телефон и набираю сообщение единственному человеку, который сможет объяснить, что за хрень только что произошла.

Крейтон: Что значит, когда ты видишь лицо другой девушки на лице той, которую собираешься трахнуть?

Я говорю «трахнуть», чтобы не упоминать о порке. Он бы не осудил, но опубликовал бы это в «Дейли Мейл», чтобы весь мир увидел.

Мой двоюродный брат по материнской линии отвечает почти сразу.

Ремингтон: Это значит, что ты должен был трахнуть другую девушку. Ту, чье лицо ты видел, потому что твой член хочет ее, а мы всегда позволяем нашим членам решать, кто им нравится. Это самое простое и логичное объяснение. Ну же, отпрыск, моя светлость учила тебя этому.

Крейтон: Меня даже не привлекает другая девушка. Она не в моем вкусе.

Ремингтон: Вкусы переоценивают. Они могут меняться.

Моя челюсть сжимается, и я отказываюсь воспринимать слова Реми как факт. В конце концов, я единственный, кто считает его мудрым. Все остальные просто ищут его, чтобы повеселиться, а не советов.

Он, наверное, самый уравновешенный из всех нас, но опять же, он единственный в доме, чья фамилия не Кинг.