Мой шейх - Светлана Тимина (2021)

— Это не то, чем стоит гордиться и о чем говорить. Отчим и мама узнали о том, что Висам жив и летит в Москву. Вадим встретил его в аэропорту и увез на заброшенный завод. Зная, как твой отец хотел со мной расправиться, он уготовил Висаму смерть от огня.

— Аллах… — я ощутила, как тревога заполняет собой все мое естество. — Я так не могу! Пусти меня к Висаму, он должен знать, что я не желаю зла Кемалю…

— Ты скажешь об этом, если все откроется. Но пока что молчи. И да. Все закончилось для Висама хорошо. Я успела приехать. Мать вовремя поняла, что у меня на душе, и что я не смогу жить без него. Без любимого человека и отца своего ребенка.

— Есть еще много неразрешенных вопросов… — я покачала головой. — И Далиль будет на приеме… я не знаю, что может случиться!

— Все будет хорошо, — Кира похлопала меня по руке. — Не спрашивай, откуда я это знаю. Просто поверь…

Кемаль

Между нами дух войны. Жажда возмездия. В этом переговорном зале и я, и Висам Аль Махаби без оружия. Будь иначе, здесь бы неминуемо началась кровавая бойня.

Я пришел сюда с миром. Разбитое сердце иногда дает стимул к совсем иным вещам: у меня было предостаточно времени подумать о выгодах, которые даст содружество эмиратов. У меня с собой план развития и партнерства, который не имеет изъянов. Только преимущества.

Надеяться на то, что после случившегося наш разговор будет носить сугубо политический характер, не стоило. Я все же полагал, что эмиру Аль Махаби будет проще замять прошлое и не задавать вопросов. Вопросов, на которые я не смогу ответить, не соврав.

Рукопожатие далеко от партнерского. Мы смотрим друг другу в глаза. Как боксеры на ринге. Как два тигра, готовых к прыжку и нападению. Суть не скрыть за уютом переговорных и дипломатическим этикетом.

«Она здесь?» — вертится на языке самый важный для меня вопрос, когда я жму ладонь Висама, пытаясь не превратить переговоры в противостояние. И не смотреть по сторонам.

И в то же время чувствую близость моей Газаль так сильно, будто она на расстоянии вытянутой руки. Поверни голову — забуду обо всем на свете. Утону в ее темных глазах, позволив забрать покой и остатки уцелевшего сердца. Вместе с рассудком, что грозился утонуть во тьме без ее спасительного присутствия.

— Вы чем-то обеспокоены, шейх Аль Мактум? — с издевкой интересуется Висам.

У нас действует своеобразный пакт о ненападении. Хоть я и спас Киру и Газаль, ничто и никто не отменит факта нашей вражды и того, что Висам был при смерти по моей вине. Именно поэтому на мою жизнь не было покушений, как и разноса в прессе. Но шестое чувство подсказывает, что это было временно. Да и трусливо замалчивать я сам не намерен.

— Обеспокоен, эмир. Тем, что не был с вами честен.

— Не новость, — хмурится Висам, выдерживая дипломатический протокол. — Будь участники любых переговоров кристально честны друг с другом, ни одного соглашения не удалось бы достичь. Впрочем, все зависит от того, что вы собираетесь мне сказать. Прошу.

Охрана остается перед конференц-залом. Мы вдвоем в кондиционированной прохладе помещения, отделанного ценными породами светлого дерева и речным перламутром.

Я так долго был в пустыне, что роскошь цивилизации давит на плечи. Опускаюсь в кресло из белой кожи. Собираюсь с силами, понимая, что уходить от ответственности — удел проигравших и трусливых. И даже зная, что никакого соглашения не будет достигнуто, молчать не намерен.

— Надеюсь, шейха Кира в добром здравии, как и… ваша сестра Газаль. Почти все, кто участвовал в похищении, наказаны по всей строгости.

— «Почти?» — приподнимает бровь Висам и смотрит на меня так, будто уже обо всем догадался.

— Есть ключевой персонаж во всем этом деле.

По лицу эмира проходит тень, и я понимаю, что в некотором смысле незнание было бы для него предпочтительнее. И мы оба это понимаем.