Признание этого мужчины - Джоди Малпас

— Ни в коем случае, Уорд. — Я наливаю ему немного воды и вставляю соломинку в пластиковый стаканчик, затем подношу к его сухим губам. — Пей.

— Она бутилированная? — спрашивает он, разглядывая кувшин.

— Сомневаюсь. Перестань быть снобом и пей воду.

Он выполняет требование и делает несколько глотков.

— Не позволяй медсестре обтирать меня в постели.

— Почему? — спрашиваю я, ставя стакан рядом с кроватью. — Это ее работа, Джесси, и последние две недели она очень хорошо с ней справлялась.

— Две недели? — выпаливает он. — Я пробыл в отключке две недели?

— Да, но мне показалось, что прошло больше двух веков. — Присаживаюсь на край кровати и беру его за руку, задумчиво крутя обручальное кольцо. — Никогда больше не жалуйся мне на то, что у тебя был длинный день.

— Хорошо, — соглашается он. — Она ведь не обтирала меня губкой, правда?

Я улыбаюсь.

— Нет, это делала я.

Я ошеломлена, когда его глаза сверкают, и он игриво надувает губы. Как он может даже думать об этом?

— Значит, пока я был голый и без сознания, ты… ласкала меня?

— Нет, я тебя мыла.

— И не задерживалась где-то подольше?

— Конечно, задерживалась. — Я опираюсь руками по обе стороны от его головы и опускаюсь над его самодовольным лицом. — Мне приходилось поднимать твой вялый член, чтобы добраться до твоих отвисших яичек.

Я не в состоянии сдержать ухмылку, особенно когда его глаза расширяются, прежде чем сузиться от ярости. Этот мужчина гордится своим телом и сексуальными возможностями. Я не должна его так дразнить.

— Я в аду, — бормочет он. — Чертов ад на земле. Позови врача. Я ухожу домой.

— Никуда ты не уйдешь.

Целомудренно целую его и оставляю ворчать, чтобы сбегать в туалет. Первый раз за несколько недель, возможно, за всю жизнь я выполняю рутинную работу с широкой улыбкой на лице. Сердце бьется сильно. У наших малышей, может, даже заболит голова.

Когда я снова вхожу в палату, доктор осматривает Джесси. Тихо стою в сторонке, слушая вопросы и односложные ответы, которыми обмениваются мужчины. Мысленно делаю заметки и внимательно наблюдаю, как доктор перевязывает рану и удаляет дренажные трубки. Похоже, он доволен исцелением и в восторге от того, что Джесси пришел в себя. Доктор не очень хочет удалять катетер Джесси, и его не убеждает даже пятиминутный жаркий словесный обмен.

— Может быть, завтра, — пытается он успокоить Джесси. — Посмотрим, сможете ли вы завтра немного прогуляться. Вы только что пришли в сознание, Джесси.

— Тогда, как насчет этого? — Джесси указывает на иглу в руке, но доктор качает головой, и Джесси фыркает от отвращения.

Ознакомившись с показателями, доктор уходит, а я откидываюсь на спинку стула.

— Чем больше ты будешь идти навстречу, тем скорее тебя выпишут.

— Ты выглядишь усталой, — говорит он, меняя тему и направляя беспокойство на меня. — Ты ешь?

— Да. — Предательские пальцы ныряют в мои растрепанные волосы, полностью выдавая меня.

— Ава, — стонет он. — А ну-ка, иди и поешь чего-нибудь.

— Мама накормила меня салатом. Я не голодна.

При упоминании моей мамы, его глаза выпучиваются. Знаю, что за этим последует.

— Что ты ей сказала?

— Все, — признаюсь я. На протяжении всего рассказа я рыдала, а мама успокаивала меня. Она отнеслась ко всему спокойно и терпимо. Что странно. — Кроме твоего четырехдневного отсутствия.

Он задумчиво кивает, почти соглашаясь. Знает, что я бы не смогла избежать этого разговора.

— Хорошо, — тихо говорит он. — Иди и поешь чего-нибудь.

— Я не голо…

— Не заставляй меня повторять снова, леди, — огрызается он. — С катетером или нет, но я сам отведу тебя в гребаный кафетерий и запихну в глотку немного еды!