Только с дочерью - Хоффер Уильям, Махмуди Бетти (1994)

– Неправда. Это она вас сюда притащила. Она вовлекает вас в наши дела.

В отличие от Маммаля и Резы, которые не осмеливались перечить своему даби джану, Хормоз не испугался Махмуди. Он был моложе, сильнее, крепче, и оба они знали, что если дело дойдет до драки, то победителем выйдет Хормоз. Но он предпочел прибегнуть к дипломатии.

– Берите Махтаб и поехали к нам, у нас все и обсудим, – предложил он.

Видя, что в данный момент я нахожусь под покровительством Эллен и Хормоза, Махмуди, подумав, согласился.

Мы пробыли у них до вечера; Махтаб сидела у меня на коленях, свернувшись калачиком и прижавшись ко мне, она испуганно внимала тираде Махмуди. Он жаловался Эллен и Хормозу, что я отвратительная жена. Ему следовало бы развестись со мной давным-давно. Сетовал, что я ненавижу аятоллу Хомейни – факт вполне объяснимый – и что я агент ЦРУ – смехотворность этого заявления доказывала, до какой степени он не в своем уме.

Сейчас, когда я могла ему ответить, я решила не упускать случая.

– Меня от него тошнит! – прохрипела я. – Он ведь хочет остаться в Иране лишь потому, что никудышный врач. – Я знала, что это не так – Махмуди прекраснейший доктор, – но мне хотелось ему досадить. – Из-за его некомпетентности его вышвырнули из алпинской больницы, – продолжала я. – На него то и дело подавали в суд за профессиональную небрежность.

Мы продолжали оскорблять друг друга до тех пор, пока Хормоз не увел Махмуди из дому под тем предлогом, что ему якобы надо купить сигарет для Эллен.

Эллен тут же принялась меня вразумлять:

– Не огрызайся. Пусть он мелет все, что ему вздумается, а ты сиди и помалкивай. Будь покладистее. Что бы он ни говорил.

– Но сколько же можно выслушивать его гадости?!

– Учти, мужчины-иранцы не терпят унижений, – предупредила Эллен.

Но когда Хормоз и Махмуди вернулись, перебранка продолжалась. Негодуя на себя, я прикусила язык и, следуя наставлениям Эллен, слушала, как беснуется Махмуди. В конце концов, его слова не могли ранить меня физически, а Эллен и Хормоз обещали мне убежище у себя в доме. Поэтому я покорно молчала, пока тронувшийся умом Махмуди метал громы и молнии.

Такая тактика сработала. Постепенно он успокоился, и ближе к вечеру Хормоз дипломатично попытался уладить наши разногласия. Он хотел, чтобы мы помирились. И были счастливы. Ведь и смешанный брак может быть удачным, он-то это знал. В конце концов, он же был счастлив, и Эллен тоже (по крайней мере он так думал).

Наконец Махмуди проговорил:

– Ладно. Пойдем-ка домой.

– Нет, – возразил Хормоз. – Вы не уйдете до тех пор, пока все не уладится.

– Мы идем домой, – прорычал Махмуди. – У вас мы больше не останемся.

К моему ужасу, Хормоз ответил:

– Хорошо. Но нам бы не хотелось вас отпускать.

– Вы не можете так поступить, – вскричала я. – Вы обещали… – у меня чуть было не сорвалось с языка: «людям из посольства», – вы обещали нас защитить. А теперь отправляете меня с ним домой.

– Он тебя не тронет, – сказал Хормоз, глядя Махмуди в глаза. И, усмехнувшись, добавил: – Это все слова.

– Мы пойдем, – повторил Махмуди.

– Так и быть, – согласился Хормоз.

Махтаб сжалась у меня на коленях. Мы вновь оставались во власти этого сумасшедшего, который поклялся, что сегодня убьет меня.

– Пошли, – рявкнул Махмуди.

Пока он собирался, я улучила момент и поговорила с Эллен.

– Пожалуйста, справляйся обо мне, – попросила я сквозь слезы. – Что-то должно случиться, я чувствую.

Мы вышли из оранжевого такси на улице Шариати, напротив магазина фруктовых соков. Несмотря на весь ужас пережитого, Махтаб разглядела в витрине редкое лакомство.

– Клубника! – воскликнула она.