Только с дочерью - Хоффер Уильям, Махмуди Бетти (1994)

Затем я достала припрятанный столовый нож и быстро сняла жалюзи. Высунувшись из окна, я дождалась подходящего момента и, когда никто меня не видел, развеяла крошечные кусочки по улице Тегерана.

Папин день рождения был пятого апреля. Если он еще жив, то ему должно исполниться шестьдесят пять. День рождения Джона – седьмого апреля. Ему исполнялось пятнадцать. Может, он думает, что меня уже нет в живых?

Ни тому, ни другому я не могла сделать подарок. Не могла испечь пирог. Не могла позвонить и поздравить. Не могла послать открытку.

Я даже не знала, когда именно состоялись их дни рождений, так как потеряла счет дням.

Иногда по ночам я выходила на балкон, смотрела на луну и думала: как ни велик мир, а луна на всех одна – ее видят Джо и Джон, мама с папой и я. Ту же луну видела Махтаб.

Эта мысль давала мне ощущение близости к ним.

В один прекрасный день я выглянула из окна на улицу, и у меня перехватило дыхание. На тротуаре по другую сторону улицы стояла мисс Алави и смотрела на меня. Сначала я подумала, что это призрак – плод моего воспаленного воображения.

– Что вы здесь делаете? – изумилась я.

– Жду под вашими окнами, уже целую вечность, – сказала она. – Мне все известно.

Как она узнала, где я живу? – подумала я. Посольство? Школа? Не важно, я не помнила себя от радости при виде женщины, готовой рискнуть своей жизнью ради того, чтобы вызволить нас с Махтаб из этой страны. Тут я застонала, вспомнив, что рядом со мной нет Махтаб.

– Что я могу для вас сделать? – спросила мисс Алави.

– Ничего, – отозвалась я, чувствуя себя глубоко несчастной.

– Мне надо с вами поговорить, – произнесла она, понизив голос: вероятно, подобный разговор – через улицу, с женщиной в окне, да еще по-английски – мог вызвать подозрения прохожих.

– Подождите! – сказала я.

Через несколько минут я сняла жалюзи. Прижалась головой к решетке, и мы могли продолжать приглушенными голосами.

– Я наблюдаю за домом вот уже несколько дней, – сказала мисс Алави.

Она объяснила, что некоторое время они дежурили здесь вместе с братом, в его машине. Но однажды какому-то человеку это показалось подозрительным, и он поинтересовался, что они здесь делают. Брат мисс Алави сказал, что наблюдает за домом своей невесты. Объяснение вполне удовлетворило прохожего, однако этот инцидент, вероятно, вспугнул брата мисс Алави. Как бы там ни было, сейчас мисс Алави была одна.

– Все готово для поездки в Захедан, – сказала она.

– Я не могу ехать. У меня отняли Махтаб.

– Я найду Махтаб. Неужели ей и это по силам?!

– Только действуйте предельно осторожно.

Она кивнула. И исчезла столь же таинственно, как и появилась. Я повесила жалюзи, спрятала столовый нож и вновь погрузилась в оцепенение, не веря тому, что этот эпизод произошел на самом деле.

Наверное, Господь замедлил ход времени. Каждый день, казалось, тянулся не меньше сорока восьми, а то и семидесяти двух часов. То были самые одинокие часы в моей жизни. Я вынуждена была постоянно выдумывать себе какое-нибудь занятие.

Я нашла изощренный способ общения с Махтаб. Из тех продуктов, что я находила в доме, или из тех, что приносил Махмуди, я старалась приготовить любимые блюда Махтаб и переслать их ей с отцом. Больше всего она любила болгарский плов.