Только с дочерью - Хоффер Уильям, Махмуди Бетти (1994)

Но урон уже был нанесен. Он слишком широко разрекламировал свои взгляды, благодаря чему стал легкой мишенью для каждого, кто в него метил.

Напряженность достигла кульминации, когда второй анестезиолог обвинил Махмуди в том, что тот пренебрегает своими обязанностями во время операции – он-де надевает наушники и слушает свой коротковолновый транзистор. Я вполне могла в это поверить. С другой стороны, я была хорошо знакома со спецификой профессии Махмуди. Мы с Махмуди безбедно жили на высокую зарплату анестезиолога, что вызывало откровенную зависть. Вероятно, коллега Махмуди, который тоже не перетруждался и не бедствовал, усмотрел для себя возможность самоутвердиться и воспользоваться ситуацией к собственной выгоде.

В результате этого противостояния больничный персонал разделился на два лагеря. Не вызывало сомнений, что нынешнее положение дел будет только ухудшаться, учитывая кризис с заложниками, который перерос в затяжной, неутихавший скандал.

К концу этого сложного года Махмуди оказался между двух огней, уязвимый как для одной, так и для другой стороны.

На Рождество мы отправились в Мичиган погостить у моих родителей. После предельного напряжения в Корпус-Кристи это была благодатная передышка. Родители устроили замечательный праздник; Джо, Джон и малютка Махтаб получили множество подарков. В течение праздничных, наполненных блаженным бездельем дней я размышляла о том, как бы нам выпутаться из неприятностей в Корпус-Кристи. Махмуди любил Мичиган. Согласился бы он сюда переехать, если бы подвернулась работа? И есть ли для этого какие-нибудь перспективы? Я знала: стоит ему встретиться с некоторыми из своих бывших коллег, как неизбежно зайдет разговор о работе; и в один прекрасный день я предложила:

– Почему бы тебе не навестить старых друзей в Карсон-Сити?

При этих словах Махмуди просиял. Наконец-то ему представится возможность поговорить о делах в спокойной обстановке, где никто не знает о его сочувствии Ирану. Из Карсон-Сити он вернулся воодушевленный и полный энтузиазма и замыслов – в Мичигане его тяжелое наследие забудется. Он радостно сообщил мне о предложении одного из врачей: «Слушай! Я знаю человека, который ищет анестезиолога».

Махмуди позвонил этому человеку, анестезиологу из Алпины, и тот пригласил его на собеседование. События развивались со стремительной быстротой. Мы с Махмуди, оставив детей с родителями, вскочили в машину и отправились в трехчасовое путешествие.

Шел снежок, темно-зеленые ели стояли в белом праздничном убранстве. После трех лет в жарком, голом Техасе от этого великолепного зимнего пейзажа захватывало дух.

– Как мы могли отсюда уехать? – вслух недоумевал Махмуди.

Алпинская больница была расположена в сказочном месте. Передний план составляли современные здания, стоявшие ансамблем в укутанном снегом парке. Под елками беспрепятственно разгуливали вперевалочку канадские гуси. Дальние, мягкие очертания холмов создавали умиротворяющий фон.

Собеседование прошло гладко. Здесь, в Алпине, срочно требовался второй анестезиолог. В конце разговора второй доктор улыбнулся и протянул руку со словами:

– Когда бы вы могли приехать?

Прошло несколько месяцев, прежде чем мы уладили свои дела в Корпус-Кристи. Махмуди до того не терпелось перебраться в Алпину, что несколько раз в середине мягкой техасской зимы он включал кондиционер, чтобы можно было жарко растопить камин. Это напоминало ему Мичиган. Мы решали предшествовавшие переезду задачи, находясь в прекрасном настроении. Мы вновь стали единым целым, стремившимся к осуществлению общей цели. Махмуди сделал свой выбор: он будет жить и работать в Америке. Он американец и останется таковым.