Только с дочерью - Хоффер Уильям, Махмуди Бетти (1994)

– Позволь мне самой это сделать, – предприняла я отчаянную попытку. – Я справлюсь. Не беспокойся.

– Хорошо, – согласилась Эллен. – Я дам тебе какое-то время. Но если не признаешься ему ты, это сделаю я.

Я повесила трубку с таким чувством, словно у меня на шее затянули петлю. Что же мне теперь делать? Сколько времени я протяну? До какой поры смогу находить предлоги, чтобы удерживать Эллен от признания? Придется ли мне все рассказать Махмуди? И как он к этому отнесется? Само собой разумеется, он меня изобьет, но до чего он может дойти в своем бешенстве? А что будет потом?

Как же я раскаивалась, что распустила язык и выболтала свой секрет Эллен! Но разве могла я предвидеть, что меня подведет не иранка, а американка, да еще из моего родного города?

Снедаемая гневом и тревогой, я огляделась по сторонам – вокруг царило привычное запустение. Не зная, чем заняться, я принялась за работу, начиная с кухни. Пол в иранской кухне уложен с наклоном, поэтому его моют так: просто выплескивают воду из ведер, которая стекает по трубе, увлекая за собой грязь. За это дело я и взялась, опорожняя ведро за ведром и даже выскребая грязь из-под металлических шкафов, до которых у иранских домохозяек обычно не доходят руки. Из-под шкафов шествовали полчища гигантских тараканов.

Превозмогая отвращение, не обращая внимания на шум в гостиной, где резвилось около пятнадцати детей, я драила кухню.

Затем, обозрев запасы продуктов, я решила приготовить обед. Еде в Иране придается большое социальное значение, и я знала, что по возвращении все будут мне благодарны, увидев проявленную мною заботу. Мне надо было чем-то себя занять. Обнаружив в холодильнике кусок говядины вместо обычной баранины, я решила приготовить таскабоб, персидское блюдо, которое особенно любил Махмуди. Накрошив огромную гору лука, я перемешала его в кастрюле с кусочками говядины, пересыпала специями и изрядно сдобрила кэрри. Сверху я положила помидоры, картофель и морковь. Попыхивая на плите, мое говяжье рагу источало приятный пряный аромат.

От недоброго предчувствия у меня стучало в висках, но знакомая рутина помогала мне держать себя в руках. Благодаря трагической смерти Нелуфар я выиграю отсрочку в несколько дней. Во все время траура Махмуди не будет общаться с Эллен и Хормозом. Я приняла решение по мере сил сохранять свой статус-кво в надежде на то, что мисс Алави совершит чудо до того, как предательство Эллен выбьет почву у меня из-под ног.

Займись чем-нибудь, приказала я себе.

Когда скорбящие родственники вернулись с похорон, я была занята приготовлением фасоли по-ливански – мое фирменное блюдо.

– Так нельзя готовить фасоль. У нас принято иначе, – сказала Фереште, увидев, что я добавляю туда лук.

– Я хотела бы приготовить по-своему, – ответила я.

– В таком случае твою стряпню никто не будет есть. Фереште ошиблась. Мое блюдо ели и похваливали.

Разумеется, мне было приятно слышать похвалы и видеть тайную гордость Махмуди, но я преследовала далеко идущую цель. Я знала, что предстоящая неделя будет целиком заполнена ритуалами, в которых должны будут принимать участие все взрослые, и хотела закрепить за собой «место» няньки, повара и уборщицы. Отведав мою стряпню, семья дружно признала за мной это право.

Около трех часов пополудни я предложила отвести детей на прогулку в близлежащий парк. Но, к моему ужасу, за нами увязался весельчак Маджид, который был рад случаю подурачиться. Я издали завидела Хэлен и чуть заметно мотнула головой. Некоторое время она наблюдала за нами, но подойти не решилась.