Нина - Илья Авраменко, Евгений Костюченко (2003)

- Сама виновата. Ничего, мы твоё здоровье поправим, - пообещал следователь. - Ты направляешься на обследование в институт Сербского. Думаю, тебе там быстро освежат память. Если в психушке вдруг что-то вспомнишь про мужа, скажи врачам. Только не опоздай.

Глава 16

Чтобы Нину перевели из тюрьмы в дурдом, Иван Бобровский потратился на французский коньяк.

Для уголовного авторитета по кличке Шепель этот перевод обошёлся бы дороже. Но он привык не считать денег, когда необходимо было поступить «по понятиям». А «понятия» требовали непременно выручить из ментовских лап жену погибшего товарища.

Сашка Ветер работал на Шепеля давно, и работал чётко. Когда-то Ветер спас ему жизнь, и Шепель не забывал об этом никогда.

Но вытащить Нину из-под следствия было необходимо и чисто для собственной безопасности. Девчонку могли, в конце концов, расколоть. Её показания могли стать основой для новых дел. И хрен его знает, чем всё могло кончиться. Время сейчас такое, никакой стабильности.

Потому и попросил Шепель одного своего человечка подсуетиться насчёт Нины.

Но французский коньяк журналиста сработал быстрее, чем деньги Шепеля. И к тому времени, когда его «человечек» вышел на нужного мента, Нина уже покинула изолятор.

О чём и было немедленно доложено.

- Прикинь, Шепель, - докладывал «человечек», подсев к его столу в пустой шашлычной, - Сунулся я в мусарню, туда-сюда, вышел на нужного мента, башли подготовил в лапу сунуть, а её - хлоп! И без нас переводят. Прямо передо мной выезжает машина и её перевозят в дом жизнерадостных. Сэкономил бабки. Держи.

Он протянул боссу пухлый конверт.

- Молодец, Егор, - сдержанно похвалил Шепель, хотя парень и не сделал ничего особенного. Но ведь старался, суетился, молодец. - А она тебя видела?

- Конечно, без понтов, - заверил Егор. - Я там всё сделал, чтобы перед ней нарисоваться. Чтобы она думала, что это всё-таки мы постарались.

- Ты ей дал знать? Как?

- Шепель, ну, как… Как «дал»? Я за её машиной ехал, всю дорогу фарами ей моргал… и ещё моргал, когда её завозили.

- А говоришь, видела. Она тебя, может, и не видела.

- Ну… не знаю. Наверно, видела. Если глаза не закрыла.

- Язушку ей пошли, пусть чудачка маленько успокоится. Говорят, она в мусарне себя хорошо вела.

- Говорят, хорошо.

- Так язушку пошли, не забудь. Пусть знает, что мы о ней беспокоимся. Выпустят её, будет думать, что это мы её вытащили. А не выпустят - пусть надеется, что мы её вытащим. И так хорошо, и так. Обязательно язушку пошли. От имени всех друзей.

- Ладно.

Шепель отхлебнул чай из хрустального стакана. К столу подлетел хозяин заведения и подал тарелку с шашлыком.

- Спасибо, Рустам, спасибо, дорогой. Сколько я тебе должен?

Рустам возмущённо замахал руками и удалился, чтобы не мешать деловой беседе.

- Хороший шашлык на этом рынке мастырят, - сказал Шепель, прожевав первый кусочек. - Честный шашлык. Что у тебя ещё?

- Я могу уработать банкира, - тихо сказал Егор.

- Да, честный шашлык, - повторил Шепель, словно не расслышав собеседника, и даже почмокал губами от удовольствия.

То, что шашлык был назван «честным», вовсе не означало, что он был вкусным. Нет, Шепель просто отметил, что порция была большой, и куски баранины были крупными, и зелень на отдельной тарелке тоже высилась горкой. Ничего не пожалел Рустам для своего покровителя. Вот что значит честный шашлык. А вкуса Шепель не замечал. Особенно после слов Егора. Потому что он терял аппетит при одном только упоминании о банкире.