— Никогда больше, — прорычал он. — Никогда больше не упоминай об этом, Иззи. Я серьезно отношусь к деньгам, и Бог свидетель, ты тоже. Я бы не стал этого делать, если бы не хотел или мне это было не по силам, даже ради тебя. Но я люблю лошадей, и те, что есть у тебя, мне нравятся, и я хочу, чтобы наши дети росли рядом с животными, в том числе, с лошадьми, так что сейчас самое время. У нас будут конюшни. И я буду покупать тебе туфли, и подарю кольцо с огромным бриллиантом, и превращу эту мельницу в дом, который ты полюбишь, и, ты будешь знать, что я сделаю это с умом. Что я делаю это, потому что могу себе позволить и потому что хочу. А я буду знать, что дни, когда тебе приходилось терпеть нужду и всякое дерьмо, закончились в вечер нашей встречи. Больше никаких стульев за четыре доллара, никаких подержанных вещей, которые можно превратить во что-то более менее приличное. И если тебе трудно принять это в данный момент, пойми всей душой, что я знаю, что был послан на эту землю, чтобы сделать для тебя именно это. И я сделаю это, а ты, Иззи, позволишь мне.

— Я захочу сад, — прошептала я хриплым голосом от переполнявших меня эмоций, появившихся из-за того, что Джонни только что сказал мне, и он убрал большой палец с моих губ.

— Мы выберем место в эти выходные, а весной я обработаю землю.

Конечно, он бы так и сделал.

— И прежде чем перееду, я куплю новые бокалы для вина, — поделилась я. — Твои хорошие и все такое, но они, вроде как… простые.

Он ухмыльнулся.

— С ума сойти.

— Я бы взяла свои, но они слишком… девчачьи для мельницы.

— Думаю, если бы ты попыталась это сделать, мельница могла бы в сердцах разбить бокалы гневной атмосферой, — пошутил он.

Я не шутила, когда спросила:

— Если ты послан на эту землю, чтобы заботиться обо мне, то зачем была послана я?

Его брови нахмурились.

— Чтобы сделать меня счастливым, — сказал он, будто это было ясно, как день.

— Джонни…

— Чтобы заставить меня смеяться.

Я закрыла рот.

— Чтобы помочь мне делать детей.

Чтобы не расплакаться, я начала рисовать круги на его шее большим пальцем.

— Чтобы даровать им хорошую маму, потому что ты училась у лучшей, — продолжил он.

Ладно, теперь он точно заставит меня плакать.

И все же он еще не закончил.

— Чтобы даровать мне жену, сделанную из железа, стали и всего прочного, окутанного в перья, шерстку котенка и все мягкое. Ту, которая всегда будет любить меня. Ту, которая никогда меня не покинет. При любой сложности останется со мной. После всякой ссоры будет рядом. Наш мир может перевернуться, Элиза, но я уверен в одном: ты останешься со мной.

Слеза, выкатившаяся из моего глаза, упала ему на бороду.

Джонни провел большим пальцем по моей щеке, чтобы стереть мокрый след, который она оставила после себя.

— Я упоминал о сексуальном котенке, который позволяет мне делать с ней все, что я хочу, и не возражает лежать на мне вся в моей сперме? — тихо спросил он.

Я сглотнула и хрипло ответила:

— Нет, об этом ты еще не упоминал.

Он нежно улыбнулся мне.

— Ну, так оно и есть. — Улыбка исчезла, и он прошептал: — Он не вернулся за тобой, потому что он гигантский мудак, а не потому, что ты не стоила того, чтобы за тобой вернуться. И если это займет всю жизнь, детка, если на это уйдет каждый цент, который у меня есть, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты покинула этот мир, зная, насколько ты чертовски удивительная, и стоишь всего и вся.

Я больше не могла этого выносить и уткнулась лицом ему в шею.

Джонни запустил пальцы мне в волосы и обхватил ладонями мой затылок.

У меня ушло на это некоторое время, но когда все им сказанное глубоко осело в сердце и сознании, я спросила:

— Ты купил кольцо?