Влюбиться не предлагаю - Катя Маловски

— Я хотел было заехать домой, переодеться, перед тем, как пройтись по магазинам, но потом вспомнил, что тебе нравится официальный стиль в одежде. Так что можешь считать, что да, ради тебя, — он сейчас не стебётся. Я в ответ на его честность хлопаю глазами. А в голове — круговорот неозвученных слов. И среди них тоже нет стёба. — О, знакомая рубашка, — с неподдельным интересом меня рассматривает. — Это хорошо, её я уже расстёгивал.

Артём сворачивает на кухню, разбирает пакеты, которые (это я сейчас вспоминаю) достал из багажника своей машины, как только мы припарковались.

— Кофе, чай, поцелуи? — поворачивается ко мне. А я застываю в нерешительности в дверном проёме.

— И того, и другого. Можно без кофе и чая, — завожу руки за спину, слегка заламывая пальцы.

— Прекрасный выбор, — Артём забивает на не до конца разобранные пакеты, оставляя их в раскуроченном виде лежать на полу

Подходит ко мне. Касаясь моего подбородка, проводит большим пальцем по моим губам. Оставляет на них короткий, тёплый поцелуй.

— Ну-ка, присядь сюда, — уводит меня за руку к столу. Приподнимает за талию и усаживает на столешницу.

И его такие простые, но уверенные действия окончательно тушат во мне желание сомневаться, что я поступила правильно, приехав к нему.

— Только не смеяться, — отстраняется с серьёзным видом. — Я делаю это первый раз в жизни.

А я не знаю, о чём и думать. Ёрзаю на месте, обхватывая пальцами край стола.

Артём развязывает галстук, он летит куда-то в сторону. Потом снимает пиджак. Аккуратно вешает его на спинку стула. Расстёгивает пару пуговиц на белоснежной рубашке. Видимо, для затравки. Не успеваю насладиться его завлекательной широкой шеей, как уже медленно закатываются рукава. И вид сильных мужских рук с проступающими венами заставляет меня затаить дыхание.

— Если не поняла, это я тебе стриптиз показываю. Демо-версию, — продолжает расстёгивать рубашку. На этот раз до последней пуговицы.

— А остальное за деньги?

— Остальное ты снимешь с меня сама, — встаёт около моих широко расставленных ног. Целует в губы, заставляя меня витать в нереальности. Веду рукой по обнаженному участку его кожи, очерчивая каждый мускул. Одно дело видеть, представлять. Другое — трогать, наслаждаться и снова представлять. Это какая-то извращённая степень кайфа.

Артём останавливается и неожиданно то ли проговаривает, то ли пропевает, глядя мне в глаза:

Выпускной, и ты в красивом платьице,

И тебе вот-вот семнадцать лет,

Я хотел тебе просто понравиться,

И как сумел, на гитаре сыграл и спел…*

— Это ты к чему? — замираю. И от его слов, и от цепочки ярких ассоциаций, уносящих меня на пару лет назад.

— Знаешь, в день моего школьного выпускного я был без пары. Так как, ты уже в курсе, я был толстым. То есть не особо привлекательным в глазах девчонок. Нет, они со мной дружили. Списывать давали. А я в обмен на это покупал им булки и пирожные в школьной столовой. Дружба дружбой, но на выпускном они предпочли более красивых одноклассников. На мне ещё был такой серый ублюдский костюм. Да я бы сам с собой в пару не встал, — понимаю, что за его слабой улыбкой скрывается детская обида.

— Видел бы ты меня в классе седьмом. Это был самый ужасный возраст. Лет тринадцать-четырнадцать, — успокаивающе глажу Артёма по предплечью. — В это время происходит какая-то жутчайшая трансформация тела. Когда из маленькой девочки начинаешь превращаться в девочку постарше. Вроде ещё не подросток, но уже не ребёнок. Растёшь ввысь, как на дрожжах. А грудь расти что-то не торопится. И вот стоишь такая вся несуразная, угловатая, плоская. Это меня ещё прыщи стороной обошли.

— Я бы с тобой своей грудью поделился. Она у меня была побольше, чем у некоторых девчонок в таком возрасте.

— Ой, спасибо. Но я вот как-то своими силами набрала.