Алые небеса - Катерина Райдер, Анна Романова

Однако, после того как я фактически ставлю точку, умоляя Машу уехать, она продолжает мою речь многоточием, ласково касаясь лица влажными (полагаю, от потрясения) ладошками. Её голос, такой нежный, вкрадчивый, проникает в меня, наполняя каждую клеточку сердца, высушенного ненавистью, любовью.

– Эй, посмотри на меня. Думаешь, «Пак-Индастриал» для меня важнее тебя? Думаешь, ты плохой человек из-за того, что судьба с тобой сотворила? Считаешь, что виноват во всём?

Заглядываю в родные глаза и не вижу в них ни упрёка, ни осуждения. Напротив, Маша смотрит на меня с неподдельной заботой, пониманием и… преданностью? От осознания этого колено подгибается, я плюхаюсь пятой точкой на пол, сжимая девичьи руки крепче, не в силах поверить, что она меня не отталкивает.

Девушка продолжает говорить, осторожно подбирая слова, но при этом максимально честно, не пытаясь смягчить удар, раскрывая собственный «ящик Пандоры». И с каждым теперь уже её откровением внутри всё ярче разгорается пламя, имя которому – любовь.

История Маши не уступает моей, она полная боли, разочарований и одиночества. Я ошарашен. В голове не укладывается, как столь хрупкое создание смогло вынести подобное. Почему меня не было рядом? Отчего судьба не свела нас раньше? Смог бы я что-то изменить? Утешить? Стать опорой?

Глупые фантазии. Мы родились в разных концах земного шара и до недавнего времени понятия не имели друг о друге. Однако грудь всё равно терзает чувство вины. Наверное, от того, что после всех бед и лишений Маша, наконец, добилась желаемой цели, а я всё разрушил, отнял будущее, поставил девушку перед фактом бессердечной реальности.

Как же ты жесток и эгоистичен, Со Джин!

Нестерпимое желание молить о прощении одолевает с новой силой, ресницы становятся влажными… Из последних сил пытаюсь удержать эмоции на допустимом уровне, чтобы не выглядеть жалко. Мысли постепенно концентрируются лишь на этом – первостепенная задача оставить чувства Марии чистыми, не сломленными жалостью ко мне. Её выбор должен быть осознанным, а не продиктованным отзывчивым сердцем. И вдруг девушка заключает:

– Пожалуйста, никогда больше не извиняйся за свою любовь, потому что это лучшее, что случилось в моей жизни… – И все мои установки летят к чёртовой матери.

Чувствую, как глаза затягивает слёзная пелена. Она действительно это сказала? Я не ослышался? Дыши, Со Джин. Не позволяй себе давить на любимую грузом собственных трагедий!

Маша же настойчиво продолжает лишать себя шанса на «спасение», потрясая меня до глубины души своей непоколебимой решительностью:

– Что бы не происходило дальше, что бы ты не задумал, я с тобой до конца. – Разве после этих слов я смогу её отпустить?..

– Ты уверена, Сейлор Мун? – еле слышно шепчу, дыхание замирает. – Не пожалеешь?

В ответ Мария твёрдо кивает и соскальзывает с матраса вниз, прямо в мои руки, вот теперь действительно ставя точку, но не в нашей истории, а в веренице угнетающих сомнений. А дальше происходит то, о чём я бесстыдно грезил около часа назад, – мы повторяем нашу ночь с самого начала, от первого томного вздоха до завершающего измождённого поцелуя.

К зданию «Пак-Индастриал» подхожу, точно ребёнок к кондитерской: глаза горят, на губах играет мечтательная улыбка, мир вокруг кажется таким красивым, солнце – отзывчивым, люди – приветливыми, все, кроме…

На ступеньках крыльца замечаю небольшое женское столпотворение. Несколько дамочек, будто курицы в брачный период, обступили расфуфыренного «петуха» (в прямом и переносном смысле этого слова), о котором, в свете последних событий, я и думать забыл.

Челюсть болезненно клинит. По горлу поднимается удушливый жар. Шаг невольно ускоряется – меня подгоняет ярость, вспыхивающая глубоко под рёбрами, но за считанные секунды охватывающая всё тело. Словно солнечное затмение – ещё несколько вздохов назад погожий денёк меркнет в беспроглядной тьме, сочащейся из глаз ненавистью.