Ренни - Джессика Гаджиала

— Отъебись с чем? Попробуешь свой собственный яд? Это горько, не так ли? И я держу пари, что никто другой не захочет засунуть его себе в глотку. Я буду счастлива заткнуть тебе этим рот.

— Ты ведешь себя…

— Как задница? — уточнила я, приподняв бровь. — Холодно? Отстраненно? Оскорбительно? Эй, Чайник, это снова Горшок… и ты все еще чертовски черный.

К моему удивлению, он замер на долгую секунду, наблюдая за мной. Это происходило постепенно. Я бы пропустила это, если бы не наблюдала за ним так пристально. Но кожа вокруг его глаз смягчилась. Его челюсти перестали так сильно сжиматься. Затем медленная, знакомая ухмылка тронула его губы.

— Ты еще больше ругаешься, когда злишься, — заметил он, явно наслаждаясь этим маленьким лакомым кусочком.

Действительно, было пугающе, как он переключался между двумя версиями самого себя. И поскольку я не привыкла к этому, мне было трудно избавиться от гнева, который я чувствовала, от обиды, которую я принимала из-за всего, что он говорил. Это было не совсем честно с моей стороны. Я знала, что у него были какие-то проблемы, и я знала, что в некотором смысле его настроение было не совсем таким, как казалось. Это были его монстры, его повреждения, его шрамы, которые были его лицом и говорили его ртом.

Но это знание не облегчало принятие жестокости, на которую он был способен.

Дело в том, что однажды днем, когда я сидела с Элом, чувствуя себя бесполезной, я наконец-то заглянула в его прошлое.

И поиски Ренни Ренолдса Уэста почти сразу же привели меня к Роланду Уэсту и Кэтрин Ренни-Уэст. И самое страшное в этом, зная, что он сбежал и столкнулся с некоторыми психологическими проблемами, было то, что Роланд Уэст и Кэтрин Ренни-Уэст оба были психиатрами.

Вы могли бы подумать, что два человека в области психического здоровья могут легко произвести на свет очень хорошо сложенного и стабильного ребенка. Но чаще всего в своей карьере я обнаруживала прямо противоположное. Особенно когда оба родителя работали в области психического здоровья.

Когда я прочитала все статьи и похвалы для властной пары, у меня появилось тошнотворное, скручивающее, ужасное чувство страха в животе. Я не могла найти никаких доказательств этого, но я знала, что они каким-то образом использовали своего невинного маленького мальчика в качестве подопытного кролика. Они мучили его, чтобы посмотреть, кричит ли он, смеется, бесится или обмочился.

И они создали монстра, который делал то же самое.

Круги, порочные, ужасные круги.

Казалось, мы все были обречены на них.

Даже такие люди, как я и Ренни, которые создали нашу жизнь, выясняя, почему люди такие, какие они есть, которые понимали человеческую слабость, которые знали, как взять эти предрасположенности и использовать их против людей или использовать их, чтобы попытаться помочь людям понять их тоже.

Мы все еще были пойманы в своих собственных кругах.

— Видишь, теперь ты кое-что знаешь обо мне, — сказала я, снова отворачиваясь к супу, зная, что не хочу с ним связываться, и помешивая его, чтобы отвлечься.

— Так что же ты о нем узнала? — спросил он, снова весь в легком обаянии, прислонившись к столу с другой стороны плиты.

Я вздохнула и повернула к нему голову. — Тебе позволено иметь свои мрачные настроения, Ренни. И мне позволено обижаться на то, что ты сказал, когда был в одном из них.

— Милая… — сказал он, и глаза его стали немного грустными, и я поняла, что мне не нравится этот взгляд, но это тоже ничего не изменило.

— Нет, — сказала я, качая головой. — Я понимаю, что ты, возможно, ничего не можешь с этим по делать, Ренни, но это не делает твое поведение нормальным. Я знаю, что ты можешь выключить его, как выключатель, но я так не работаю.

— Так ты хочешь сказать… — осторожно подсказал он. Волнуясь, он волновался.

Может, это и к лучшему.