Ренни - Джессика Гаджиала

— Я говорю, что тебе нужно уйти и оставить меня в покое, и я поговорю с тобой снова, когда захочу поговорить с тобой.

— Мина, я не хотел…

— Очень жаль, — оборвала я его. — Ты не можешь получить то, что хочешь, когда хочешь этого все время. И прямо сейчас ты не получишь моего прощения. В конце концов ты его получишь. Когда я буду готова. До тех пор было бы желательно держаться подальше.

Я сказала это.

Мне даже показалось, что я сказала это серьезно.

Но последнее, чего я действительно хотела это держаться подальше.

На самом деле, странная, заметная часть меня хотела подойти к нему, прижаться к его груди и почувствовать, как его руки обнимают меня.

Но это не сработает.

Потому что, если у нас с ним все будет развиваться так, как сейчас, несмотря на мое лучшее суждение, тогда должны быть основные правила и должно быть понимание того, что приемлемо, а что нет. Тогда должны быть последствия для действий за пределами этих границ.

Если бы я сдалась, если бы я простила его, как будто это не имело большого значения из-за чего-то незначительного, как противостояние, которое у нас только что было, тогда это дало бы ему разрешение продолжать делать это, позволить этому обостриться.

И это было не в порядке вещей.

Поэтому, как бы мне ни казалось, что я задыхаюсь от собственного языка, когда я это сказала, я выдавила из себя слова.

Ренни наблюдал за мной в течение долгой минуты, ища трещину, в которую он мог бы вонзиться и использовать, чтобы ослабить мой гнев.

Но он ничего не нашел.

Поэтому он кивнул, и глаза его стали еще печальнее. И его тон, когда он заговорил, был почти побежденным. — Все что захочешь, милая.

С этими словами он ушел.

И я пыталась убедить себя, что именно этого я и хотела.

Глава 9

Мина

Я рано легла спать.

Но только в буквальном смысле.

Я вошла в комнату и рано забралась в постель.

Я не спала.

Конечно, я этого не сделала. Потому что после того, как Ренни ушел, а Лазарус вернулся на кухню и заявил, что я не испортила Суп из Кухонной Раковины, мы позвали всех на ужин, и все разнесли свои миски по разным местам, чтобы поесть.

Ренни уважал мои желания. Он взял свою миску и сел с Ривом и Лазарусом на диван, смотря какое-то шоу по выживанию по телевизору, и у всех было твердое мнение о методах выживания, используемых участниками.

Я сидела с Сайрусом, который, как и следовало ожидать, был легким собеседником. Он все говорил и говорил о новой кофейне, о том, что она где-то рядом, и о «сумасшедших цыпочках», которым она принадлежала. Он рассказал мне несколько историй о том, как рос в лагере Приспешников, хотя, в отличие от матерей Рейна, Кэша и Волка, мать Сайруса и Рива старалась держать их как можно дальше от этого места. Из того, что я слышала о том, как отец Рейна управлял делами в свое время, я не винила ее. И как только ее муж ушел, она увезла их так далеко, как только смогла.

— Почему вы, ребята, не вернулись в лагерь раньше? — спросила я, взяв последнюю ложку супа и решив, что это мой любимый рецепт. И я даже была почти уверена, что смогу сделать это снова.

— Ну, ты же знаешь, как это бывает. Рив съехал, когда ему было восемнадцать, снял квартиру, начал учиться и работать. Как только я повзрослел, я просто появился у его двери. Мы были молоды, и нам нравилась независимость и отсутствие правил. Наша мама была настоящим тираном. У нас был десятичасовой комендантский час даже в пятницу вечером в выпускном классе. Мы просто развлекались. Время от времени мы встречались с ребятами и говорили о «может быть, когда-нибудь», но это никогда не казалось правильным.

— Но кажется сейчас? Когда есть реальная опасность? И когда, во всех смыслах и целях, у вас, ребята, будет хорошая, свободная от преступности жизнь?