Друг моего мужа - Дана Блэк

- Судьба не посылает человеку болезнь, Ира, лишь за то, что он влюбился, - торможу на светофоре, выкидываю недокуренную сигарету и поворачивюась к ней. - Твой отец просто заболел. Так бывает. Он не первый, и не последний житель земли с раком крови. Но семья, любимая, на то и семья. Когда близкому плохо - она рядом. Я протягиваю руку. Твой отец ее отталкивает.

- Думаешь, я этого не понимаю? - выплевывает она с раздражением. - Что я могу сделать? Я каждый день предлагаю, уговариваю, упрашиваю, я молю, но ничего ему от тебя не надо!

Трогаюсь, смотрю на деревья, на дома, прохожих и яркие вывески, крепче сжимаю руль и матерюсь сквозь зубы.

- Мы с марта откладываем свадьбу, - напоминаю.

- Илья, у меня отец болеет, - по слогам цедит она. - Ты мне забить предлагаешь? Пир закатить, пока его химией пичкают и он на глазах у меня умирает? - в ее голосе звенят слезы.

- Я предлагаю, - сохраняю спокойствие. - Отправить его на лечение за границу.

Она машет на меня рукой.

Она отмахивается от меня, как от осточертевшего радио, словно мне одному это надо все, словно я один люблю.

- Черт возьми, Ира, - добавляю скорость. Несусь по проспекту. - Ты с самого начала меня давила, меняла, ломала и доломала, вот он я, весь твой, что сейчас-то не так?

- Терапия поможет, - как под гипнозом повторяет она мантру, от которой меня уже тошнит. - Вот еще лето, Илья и, может, в сентябре...

Усмехаюсь.

- Я очень устала, - говорит она шепотом, тянет мою руку к себе, сплетает пальцы. - И ты устал, но пожалуйста...

Пожимаю в ответ ее ладонь, тяну к губам, целую.

- Ладно. Прости.

- Папа скоро поправится, - убежденно говорит она.

- Конечно, - соглашаюсь.

Кошусь на нее.

Она себя винит в его рецидиве, нас с ней, ведь она от родителей ушла, ко мне, уши затыкала, не слушала их, она выбор сделала.

И теперь сомневается в его правильности.

- Поедем вечером в кино? - предлагаю, сворачиваю к нашему дому. - На ночной сеанс. Или пиццу закажем?

- Я сегодня к маме, наверное, ночевать, - говорит она, не глядя на меня и выходит из машины.

- Опять? - мой голос тихий, но в нем уже прорывается бешенство. Я не законченный гандон, ее матери тяжело одной, я не отбираю у нее дочь, я мирюсь, но...- Третью неделю подряд, Ира, - срываюсь и хлопаю дверью. - Может, нахер тогда это все?

- Ты не понимаешь, Илья? - она оглядывается, глаза горят, готова борситься в бой.

- Я понимаю, - так же тихо, на грани взрыва заверяю. - Понимаю, что твои родители заносчивы, высокомерны, эгоистичны, возглавляют топ-грехов. Это гордыня, любимая, во вред себе, во вред другим стоять на своем.

Она теребит рюкзак и молчит. Стоит и смотрит на меня сощурившись, ветер развевает черные волосы, на бледном лице тени, выступают острые скулы, и она все равно остается красавицей, моей единственной, той, ради которой я на все готов, и тем страшнее, ударом под дых вылетают ее слова в меня незащищенного, сбросившего броню.

- Тогда ты прав, Илья. Нахер это все.

Глава 37

ИРА

Завязываю волосы в хвост, в уши втыкаю наушники и выхожу на крыльцо.

Сбегаю по ступенькам, на улице едва занялся рассвет, тихо, словно я проспала судный день, воскресенье, все еще валяются в кроватях.

Легкой трусцой бегу мимо коттеджей, к парку, мой привычный маршрут, зелень деревьев, розовый кусок неба на востоке, в ушах музыка.

Это не отвлекает меня.

Трогаю подбитую губу.

Никита сказал, что вчера даже врач приезжал, а я не помню, очнулась лишь ночью, в спальне, горела синяя лампа, и в ее свете я перепутала мужа с Ильей.

Моя первая мысль о нем была, едва открыла глаза, кажется, когда я без сознания валялась - и тогда он полностью моими мыслями владел.