Жизнь за гранью - Энн Малком

Он моргнул, затем завладел моими губами.

После этого мы долго не разговаривали.

***

— Прими, — скомандовал Хансен, протягивая мне две таблетки.

Мы стояли в его маленькой, но впечатляющей кухне. Оба потягивали кофе, мои волосы еще не высохли после душа. На мне была его футболка, доходившая почти до колен. На нем были джинсы, две верхние пуговицы расстегнуты.

Я изо всех сил пыталась отвести взгляд от его четко очерченных косых мышц живота и темных волос, выглядывающих снизу.

— Обычно я принимаю экстази только на рейвах и дабстеп-концертах, но ладно, чувачок, — серьезно сказала я, пожимая плечами.

Он слегка ухмыльнулся.

Я приняла таблетки, запив их кофе.

Хансен ласково пригладил мои торчащие волосы.

— Тебе очень больно, детка? — мягко спросил он.

Я все еще не привыкла к его нежным словам и таким же прикосновениям, поэтому мне потребовалось мгновение, чтобы осознать его вопрос.

— Нет, ничего такого, с чем бы я не сумела справиться, — честно ответила я.

Он посмотрел на меня, затем мотнул головой в сторону барной стойки.

— Садись, я приготовлю тебе завтрак.

Он крепко поцеловал меня, прежде чем слегка хлопнуть по попке и повернуться к холодильнику.

Я молча обошла кухонный островок и уселась на один из табуретов. Я обернулась, любуясь видом на пустынный и холмистый ландшафт, открывавшийся из раздвижных дверей. На горизонте не виднелось ни единого дома, и казалось, что мы в глуши, единственные два человека, оставшиеся на планете. Я обернулась назад, вероятно, к лучшему виду. Спине Хансена, которая была не только мощной и мускулистой, но и с татуировкой эмблемы клуба. Я изо всех сил старалась не пускать слюни в кофе.

Несколько минут мы молчали, единственным шумом было шипение сковороды и звон кастрюль и мисок. Молчание не создавало неловкости, но я была не из тех, кто преуспевает в том, чтобы долго держать рот на замке. Выяснилось также, что я была не из тех, кто упивается моментом, о котором мечтала целый год.

— Что это? — внезапно спросила я.

Хансен повернул голову, приподняв бровь в немом вопросе.

— Ну… — продолжила я, — …ты, вроде как, ни к кому не проявляешь интереса. А на прошлой неделе загоняешь меня в угол на кухне и зацеловываешь насмерть. Потом говоришь, что я тебе не нужна. Теперь это…

Я помахала рукой между нами. Как только мозги догнали язык, я мысленно отругала себя. Неужели нельзя просто насладиться моментом относительного домашнего блаженства с мужчиной, по которому я сохла? Нет. Моему глупому языку пришлось задать вопрос, почему произошло то, что произошло, потенциально разрушая все это.

Лицо Хансена посуровело, и он снова переключил внимание на плиту, снимая сковороду с огня. Затем обогнул стойку и подвинул мой стул так, чтобы встать передо мной, обхватив ладонями мое лицо.

— Только потому, что я не проявлял к тебе никакого интереса, не значит, что я не был заинтересован, Мэйси, — ласково сказал он. — Я был. На самом деле, я был очарован этой девушкой, которая, казалось, излучала счастье и доброту. Эта девушка не принадлежала той жизни, которую выбрала, она заслуживала большего, лучшего.

Он пристально вглядывался в мое лицо.