Цыганская невеста - Яна Лари

– Я сыт, – подавшись вперёд, Драгош внимательно щурит глаза. – Лучше расскажи, какие планы на завтра.

Перемирие? Что-то верится с натяжкой.

– Мне к маме нужно, – бормочу неуверенно, понимая всю нелепость опрашиваться в такой неподходящий момент, однако упрямо сжимая ладонями чашку, продолжаю: – Отпустишь?

– И что, прям сильно-сильно нужно? – отзывается он хрипло, превращая в крошку зажатый меж пальцами окурок.

Хмуро проследив за тем, как прямо на лакированную столешницу опадают крупицы пепла и табака, в сердцах опускаю чашку, а следом стучу ладонями по мокрому столу.

– У неё больное сердце!

Ну ладно, причина не только в здоровье Нанэки, но и в желании доказать-таки Заре, что я не пустое место, как она выразилась. Жаль только, что Драгош с ней, кажется, солидарен.

– Да неужели? – цедит он, сжимая руку в кулак. И если я бы могла оправдать издёвку, то такой неприкрытой ярости мне точно не понять.

– Да кому я рассказываю! Ты же удавишься, но не отпустишь.

– Отпущу, – так же зло огрызается Драгош, в два глотка опорожняя содержимое стакана. Встаёт порывисто, с грохотом опрокидывая стул и уже в дверях бросает сухое: – Ложись без меня.

Замечательно! Не то, чтобы я ожидала верности, но вариантов где может провести ночь молодой, видный, а главное обеспеченный парень не так уж и много. Вряд ли Золотарёв завалится в отчий дом, мешать родителям собирать чемоданы. Зато мне к родной матери, чуть ли не на коленях отпрашиваться нужно... ладно, не родной, но всё же! Душит его вседозволенность.

Глава 15

Драгош явился только под утро. Трезвый как стёклышко, в мятом джемпере и не менее жеваных джинсах. Анна его бы в таком виде из дома не выпустила, для родителей мы всегда несмышленые дети, сколько бы нам ни было лет. Значит, в родных пенатах он тоже не показывался. Гадать о том, где всю ночь прошлялся мой благоверный, пока я ворочалась от бессонницы и леденящего воя его псов не приходится – пара длинных платиновых волос на штанине и закатанных по локоть рукавах говорят сами за себя. Кобелина.

– Что такое, птичка, ты чем-то недовольна? – следует насмешливый вопрос, на который мы оба знаем ответ: Да, недовольна и да – это исключительно мои проблемы. Безбожник Драгош виртуозно играет на нервах, демонстративно попирая мои гордость и достоинство вопиющим произволом, но именно я, не выдержав его вызывающего взгляда, опускаю голову, признавая свою вину.

Уверенными шагами обогнув накрытый стол, он оттесняет меня к окну, ступает медленно как по канату, проверяя на прочность моё терпение. Нельзя срываться, помню, что нельзя. Внутри всё на части рвёт от несправедливости, но повода забрать назад свое разрешение я не дам. Потому что дома нужно показаться непременно. Не столько ради Нанэки, как бы низко то не звучало, сколько ради Зары. Ради того, чтобы утереть паршивке нос. Её обидные насмешки почему-то жалят едва ли не больнее грубости мужа.

"Никто мне позволит... Я для него пустое место... Не смогу упросить...".

Как же! Шутка ли, пренебречь единственной возможностью поквитаться с ней за годы унижений. Дома Золотарёв может хоть убивать – один чёрт для Зары наш брак будет самым счастливым. Да, возможно я и дочь шлюхи, но в том хотя бы нет моей вины, а вот сестрица, сполна заплатит за бесконечные козни и унижения.

– А что у нас на завтрак? Я готов умять слона, – Драгош едва заметно ведёт уголком губ, ирочно ухмыляясь каким-то своим мыслям. Ещё б он аппетит не нагулял, всю ночь, небось, отжимался. "Спортом" разит похлеще, чем в тот первый раз у Пашки в машине.

Кажется, даже его дыхание несёт животной сытой похотью с едкой раздражающей примесью женских духов.

– Я не знала, что ты любишь, поэтому...

– Поэтому поставила на стол букет вербы, – заканчивает Драгош, приперев меня к стене. – Скажи, я похож на козла?

– Нет.