День, в который… - Екатерина Некрасова

— Кэп, — Анамария медлила. Мысль о том, что капитан, шут его знает, может отреагировать совсем не так, как ей хотелось бы, и подумать в первую очередь совсем не об открывшихся возможностях, пришла ей в голову только сейчас. Но отступать уже было некуда. Негритянка решительно вскинула голову. — Кэп, в Порт-Ройале землетрясение. — Воробей снова отхлебнул из бутылки; в этот момент смысл фразы, видимо, настиг его — он поперхнулся. Темные округлившиеся глаза. Анамария заторопилась: — Шторм на той неделе — это был не просто шторм, — облизнула губы. — Говорят, половина города потонула. Если мы сейчас высадимся там, никто даже ничего не заметит! Порт-Ройал — богатый город…

Воробей все еще сжимал горлышко бутылки — и смотрел так, что Анамария осеклась. В молчании стал слышен плеск воды о борт — гулкий, как в бочку. Дернувшись лицом, капитан наконец отозвался:

— Что?..

XI

В брызгах рушились волны; кричали чайки над мачтами, и брызги долетали до капитанского мостика. На сей раз паруса на «Черной жемчужине» были белыми — и золотились на утреннем солнце; а над кормой бился на ветру поднятый для маскировки английский флаг.

— Опасное дело вы задумали, сэр, — хмуро заявил Гиббс.

Джек Воробей сделал вид, что не расслышал.

— Наше счастье, если Норрингтон утонул! — крикнула с вантов Анамария. — Кэп, надо было его сразу выкинуть за борт со всеми его матросами!

Джек посмотрел вверх, грустно подумав, что был о ней лучшего мнения. Должно быть, эта мысль отразилась на его лице, потому что Анамария фыркнула, блеснув белыми зубами; встряхнула головой — растрепанные косицы упали ей на лицо… Тут Джеку пришло в голову, что он роняет свое капитанское достоинство, — вскинув голову, капитан Воробей величественно отвернулся… И тут Анамария завизжала.

Визжащая Анамария — это показалось пиратам невероятнее затонувшего в одночасье города. Половина команды, побросав все дела, сбежалась на верхнюю палубу посмотреть, куда показывает трясущаяся коричневая рука.

Кто-то тонко взвыл. Кто-то с перепугу взмолился дрожащим голосом:

— In Domine Patris…

Темный продолговатый предмет, прибитый волнами под борт «Жемчужины», гулко ударился углом в обшивку.

— Это гроб! — ужас был в неузнаваемо тонком, жалком, истеричном выкрике негритянки. — Гроб!

Вода заливала черную полированную крышку — и отливала, черный ящик нырял в пене. Его развернуло, ударило о борт боком. Это и в самом деле оказался закрытый гроб — богато отделанный, плыли по воде золотые кисти…

Выразительное лицо капитана выразило его мнение о всяких там бесхозных гробах, позволяющих себе заплывать под борт его корабля: капитан скривился, показав язык в приоткрытом рту, — отвернулся.

— У них, видно, размыло кладбище.

Гиббс ухватил его за плечо.

— Сэр!.. Кэп, это дурная примета! Гаже не придумаешь! Гроб!

Тут Джек даже задумался: а не зря ли он сделал Гиббса первым помощником? Но, с другой стороны, хотя Гиббс, конечно, гораздо глупее его, Джека, вся остальная команда еще глупее Гиббса, а ведь не может же он, Джек, быть первым помощником у самого себя. А с третьей стороны…

Но, между тем, берег Ямайки уже синеватой полосой горбился на горизонте, — а Джек глядел на него в подзорную трубу, и, таким образом, каждый был занят своим делом. Но берег вставал из моря — и чем дольше Джек на него смотрел, тем меньше был ему знаком этот берег, и тем лучше этот берег и дурные предчувствия Джека (а при виде этого берега Джек сразу понял, что на самом-то деле у него БЫЛИ дурные предчувствия) понимали друг друга.

Ветер трепал седые бакенбарды Гиббса.

— Мы пробьем днище, кэп.

Джек, нахмурясь, всматривался в мутную воду. Видно было неглубоко.

— Еще немного.