Пташка - Ксения Скворцова

— Почему ты помог мне?

Бьярки разомкнул было уста, но приготовленные слова так и не покинули их. Его лицо омрачилось, и он отвёл взгляд вниз.

— Я не мог видеть, как он хватает тебя, — парень сглотнул, преодолевая себя. — Всё это такая мерзость. Незачем было приходить сюда, — добавил он осуждающе.

— А-а, — протянула Гнеда с внезапно проснувшейся злостью, не заметив, какого усилия ему стоило озвучить правду, — тебе больше по нраву самому мучить меня? Самому осыпать бранью и насмешками?

Бьярки поднял голову и остро посмотрел на девушку.

— Всю душу ты мне вытрясла! — прорычал он. — Что, или сама не видишь, как я, словно побитый пёс, провожаю тебя взглядом?! Ну конечно, ты же в мою сторону и не глядишь, ты вон, куда метишь! — Юноша прищурился, яростно сжимая кулаки.

— Что? — вымолвила оторопевшая Гнеда. — Я ведь простолюдинка, вахлачка, сермяжница, — она вспоминала все отвратительные ругательства, которыми он награждал её, — неотёсанная…

— …деревенщина, — закончил боярин за неё. — Будто я сам того не знаю! — горько воскликнул он.

— Ты ненавидишь меня, — растерянно пробормотала, разводя руками, девушка. — На беседах сидишь подле ног Звениславы…

— Уж не прикажешь ли сесть у твоих, у всех на виду? — с насмешливым изумлением спросил Бьярки. — Чтобы те, кто ещё не догадались, увидели? Ославиться на весь Стародуб, что я, сын боярина Судимира, из всех выбрал безродную мужичку, супарня?

Глаза юноши ожесточённо блестели, и Гнеда отшатнулась от него. Даже признаваясь в том, что девушка ему небезразлична, Бьярки умудрялся оскорбить её.

— Как ты сам себе не противен? — с негодованием прошептала Гнеда, чувствуя, что её трясёт не то от озноба, не то от гнева.

Бьярки хрипло засмеялся.

— О, противен, ещё как!

На щеках юноши выступили багряные пятна, а в тусклом свете, пробивающемся из окон, его глаза казались такими же чёрными, как у самой Гнеды.

— У тебя нет ни души, ни сердца, — отчаянно выдохнула девушка, — лишь одно высокомерие и гордыня!

— Да что ты знаешь о моём сердце?! — в исступлении выкрикнул Бьярки, но Гнеда, не выдержав, развернулась, чтобы убежать, когда её плечи стиснули сильные руки.

Боярин прижал девушку к себе спиной, и проговорил ей в затылок совсем другим голосом:

— Нет, не уходи! Посмотри на меня. — Его слова, полные отчаяния и одновременно муки, звучали всё тише. Гнеда почувствовала, как губы Бьярки коснулись её волос, а горячее дыхание обдало шею мурашками. — Пожалей меня, — прошептал он, моля. — Полюби меня!

Бьярки осторожно развернул обомлевшую девушку лицом к себе, и Гнеду захлестнуло жалостью. Наверное, она впервые видела его настоящий лик, лишённый напускного равнодушия и наигранного презрения. Глаза юноши, чистые и искренние, до краёв были наполнены болью, и Гнеда почувствовала, как начинает кружиться голова, будто она смотрела в небо, слишком большое и бескрайнее. Морозный воздух щипал ноздри, и она слышала лёгкий запах полыни, исходящий от боярина. Девушке стало страшно, и она заставила себя вспомнить о Стойгневе. Разве нарочно Гнеда причинила Бьярки страдание? Разве виновата была в том, что полюбилась ему? Разве его чувства оправдывали унижения и мучения, которым он подверг её в ответ? Стойгнев не сделал ей ничего плохого, он защитил Гнеду, он сдержал своё слово, он был достойным любви. Он был её суженым, не Бьярки. Она не могла любить парня, стоявшего напротив и жадно глядящего в её очи, ожидая своей участи.

Гнеда несколько раз моргнула, и заиндевевшие ресницы легонько царапнули веки. Она мешкала, прежде чем сделать вдох, чтобы ответить, но Бьярки вдруг разжал руки, выпуская её на свободу. Гнеде показалось, что последняя кровь отхлынула от его щёк, делая лицо боярина мертвенно-бледным.

— Доброе молчание чем не ответ, — глухо проговорил он, глядя куда-то под ноги.