Пташка - Ксения Скворцова

14. Урок.

Утро казалось вознаграждением за вчерашнее ненастье. Ночью землю стянуло лёгким, только пробующим силу первым морозом, и копыта лошадей с хрустом раздавливали ледяные паутинки лужиц. Ленивое осеннее солнце заспанно поднималось над лесом, и, словно извиняясь, баловало озябшую кожу ускользающим теплом.

Гнеда нежилась в скупых лучах, блаженно жмурясь и временами погружаясь в колеблющуюся дрёму. Фиргалл нынче заставил подняться особенно рано, но она больше не жалела о прерванном сне. Осень перевалила за середину, и каждый ведренный день был на счету.

Сид был подобран и молчалив, и девушка позволила разуму беспрепятственно бродить между явью и видением.

Холодная хвойная капля скатилась прямо за шиворот, и Гнеда вздрогнула, поспешив поплотнее укутаться в плащ. Пальцы наткнулись на чуждый предмет в волосах, и она с улыбкой вспомнила, что это было перо Гобахана, которым её убрал Айфэ.

Он, в отличие от отца, не носил изысканных дорогих нарядов, всегда одеваясь просто и неброско, словно так, чтобы в любой миг стать неприметным среди деревьев или камней, но при этом не чурался украшений. Впрочем, даже они сильно разнились с теми, что надевал Фиргалл. Вместо золота и серебра Айфэ вплетал в волосы бусины и перья, его запястье обхватывало плетёное кожаное обручье. На шее юноши виднелась низка из мелких раковин-ужовок, а под ней – тонкая верёвка, на которую Гнеда уже давно обратила внимание.

Вчера, когда юноша поднимал с земли белоснежное в серых разводах перо для Гнеды, она, наконец, увидела, что её друг носил за пазухой. Это была круглая бусина яркой бирюзы, выскользнувшая из-за ворота рубашки, пока Айфэ наклонялся. Быстрым и, как показалось девушке, благоговейным движением юный сид вернул её на место и, улыбнувшись, продел перо под очелье Гнеде. Та нерешительно ощупала его, слегка нахмурившись.

— Красиво, — заверил Айфэ, но голос прозвучал отстранённо, словно его мысли были уже совсем не здесь.

— Эта подвеска у тебя на груди, — не сдержалась девушка, — она дорога тебе?

Сид быстро посмотрел на Гнеду, что-то взвешивая в уме.

— Да, очень. Это подарок моей невесты.

— Невесты! — ахнула девушка, испытывая одновременно радостное удивление и разочарование от того, что за всё это время юноша не обмолвился ни словом о столь важном обстоятельстве. — У тебя есть невеста!

Скулы Айфэ слегка побагровели.

— И ты молчал!

— Это не то, о чём станешь кричать направо и налево, — пожал он плечами.

Они вышли из риги, надёжно затворив дверь на засов, и неспешно двинулись к озеру, лежавшему неподалёку от усадьбы.

— Она осталась там, дома? — не унималась Гнеда.

Юноша кивнул.

— Наверное, она красавица и из знатного рода? — Девушке было совестно, но она никак не могла усмирить разгоравшееся любопытство.

— Нет, — возразил Айфэ, чуть нахмурившись. — То есть, она очень красива, — признал сид, и его взор, не направленный более на собеседницу, затуманился, — её глаза голубее этого камня, что она дала мне в память о себе, — тёплая улыбка, предназначенная незримой возлюбленной, тронула его губы, — словно я могу позабыть! Нет, она не принадлежит знатному роду. Эмер – дочь мельника.

Брови Гнеды подпрыгнули вверх. За недолгое знакомство с Фиргаллом она уяснила про него несколько вещей, и одной из них было то, что он никак не мог бы допустить, чтобы тестем его сына стал мельник. Сид неизменно твердил, насколько важна чистая кровь и благородное племя. Порой девушке казалось, что Фиргалл просто помешан на хитросплетении княжеских родов, так хорошо он знал каждого представителя той или иной семьи едва ли не до седьмого колена, с таким трепетом и почтением он говорил об этом.