Пташка - Ксения Скворцова

Долго не протянуть.

Внезапно из-за плеч донёсся досадливый крик и злая ругань. Второй голос что-то раздражённо бросил, но слова потонули в шуме шевелящейся травы. Кто-то подвернул ногу или упал, или и то, и другое, злорадно подумала девушка, трезво сознавая: чтобы справиться с ней, вполне достаточно оставшегося.

Бежать становилось всё трудней. Гнеда быстро провела рукой по лбу, чтобы вытереть пот, и боковым зрением заметила кровь на пальцах. Испуг оказался мимолётным. Она просто порезалась об осоку, нынче окружавшую её со всех сторон. Девушка поймала себя на мысли, что недавно бежала по зарослям совсем других растений. Почти одновременно она поняла, что сапоги насквозь промокли.

Ошибиться было невозможно, Гнеда приближалась к болоту. Ступни уже вовсю хлюпали по влажной разбухшей почве. Трава редела. Узнать бы, кто из двоих завопил тогда, стрелец или мечник? Хотя, какая разница. Сейчас ноги вынесут её из и так уже жиденького рогозника, и останется только, как лягушке, скакать по трясине на радость окаянным. Им и подошв не придётся марать. Тот, что повыше, вскинет лук, лениво прицелится, оттягивая упругую тетиву, и поминай как звали.

Отступать было некуда, и с вновь проснувшейся жаждой жизни Гнеда зашлёпала по скользкой земле. Впереди замаячили объеденные лосями стебли пушицы, пять зазубренных листьев растопырил огнецвет. Девушка замерла, окидывая диким взором плавни.

Откровенно говоря, дрягвы она не так уж и боялась, несмотря на произошедшее в Кранн Улл. Каждую осень Кузнец брал маленькую Гнеду с собой на добычу руды. Вдвоём они отправлялись вниз по Листвянке, где в её старице выросло огромное болото. Люди в Перебродах называли его Ягодным, хотя и никогда не ходили туда, сколько Гнеда себя помнила. Их и в Черноречье-то лишь самая крайняя нужда гнала, чего уж там говорить. Катбад болото никак не называл, зато там в камышах у него была припрятана лодка, сплетённая из ивовых прутьев. Сам он вооружался объёмистым кованным черпаком, прилаженным на длинный деревянный шест. Гнеда сидела на дне лодки и обнимала большую корзину, обтянутую внутри порыжевшей кожей, куда Кузнец складывал добычу, извлечённую со дна трясины – землистые избура-красные комья. «Вот, — говорил он, потряхивая пружинками золотых кудрей, и улыбка пересекала его загорелое лицо от уха до уха, — справим тебе славный наручень!». Катбад подмигивал ей, а девочка ещё долго гадала, как из груды болотной грязи может выйти блестящее украшение.

Девушка нашла глазами веретье, поросшее багульником, и выбежала на гряду. Впервые за всё это время она позволила себе оглянуться. В волнующейся осоке никого не было видно. Мелькнула шальная надежда, но в этот миг внизу что-то склизнуло, и правая нога по щиколотку ушла в топь, застряв в сплавине. Пронзённая внезапной болью, Гнеда упала на второе колено. Не давая себе опомниться и стараясь не обращать внимание на жжение в бедре, она с силой выдернула ногу и бросилась вперёд.

— Куда! – раздалось сзади.

Девушка не стала оборачиваться. Сейчас пустит стрелу в спину.…

Теперь она припадала на одну ногу, но всё-таки пыталась перескакивать через кочки. Сзади захлюпало. Значит, ногу повредил стрелец. Повезло. А этот, ну чего ради побежал за ней на болото? Сделалось совсем тоскливо. Гнеда остановилась, схватившись за огромную коряжину, чтобы немного отдышаться. Тот, с мечом, прыгал на удивление резво, повторяя её путь.