Друг по переписке (ЛП) - Джей Джессинжер

— Это означает, что твой скептицизм не повлияет на способность медиума общаться с духом, но я боюсь, что он заставит тебя интерпретировать все, что ты можешь испытать, как побочный продукт несварения желудка или чего-то подобного. Ты станешь рационализировать происходящее.

Я задумываюсь об этом.

— Это похоже на меня.

— Именно так я и думала. Так что, возможно, тебе стоит немного поразмыслить над этим. — Она улыбается. — Посмотрим, помогут ли этому еще какие-нибудь шалости твоего призрака.

— Шалости? Мне не нравится, как это звучит.

— Ну, из того, что ты мне рассказала, до сих пор кажется, что твой дух вел себя относительно благовоспитанно…

Она замолкает и смотрит на меня, не мигая.

Я говорю:

— Эта пауза, должно быть, самая жуткая вещь, которую я когда-либо слышала.

— Я просто предполагаю, что у призраков, как и у людей, есть настроения. И готова поспорить, что ты еще не видела худшее из его настроений.

Я прижимаю холодные кончики пальцев к закрытым векам и тяжело вздыхаю.

— Отлично. Давай предположим, для поддержания разговора, что в этом доме живет призрак или призраки. На какие еще вещи мне следует обратить внимание?

Фиона бодро ставит галочки в списке.

— Шары света. Шепчущие голоса. Странные сны. Призрачные формы, мелькающие в периферийном зрении, или неестественные тени там, где их не должно быть. Переместившиеся на другое место предметы. Радио или телевизор, которые переключаются сами. Ощущение прикосновения…

— Прикосновения? — в ужасе перебиваю я, — Призрак может прикоснуться ко мне? Отвратительно!

Она поджимает губы, глядя на меня так, как будто я серьезно разочаровала ее.

— Я сказала «ощущение прикосновения». Это именно оно. Если ты помнишь, дорогая, у призраков нет тел. Поэтому, естественно, из этого следует, что у них нет рук. Пожалуйста, будь внимательней.

Клянусь, я собираюсь дать этой женщине затрещину.

Но я отвлекаюсь от этой мысли, когда она говорит:

— Еще одна вещь — это то, что присутствие духа начинает оказывать на тебя физическое влияние. Ты можешь начать испытывать головные боли или провалы в памяти, что-то в этом роде.

Головные боли? Провалы в памяти?

Я смотрю на Фиону с открытым ртом.

Озадаченная выражением моего лица, она спрашивает:

— Что?

Когда я снова обретаю дар речи, я слабо говорю:

— Кажется, на меня только что снизошло откровение.

Глаза блестят, она нетерпеливо наклоняется над столом.

— И?

— Здесь нет никакого и… просто… там был маленький мальчик.

Она растерянно моргает.

— Мальчик? Какой мальчик?

— Я видела из окна кабинета, как он играл на лужайке за домом, но когда я вышла на улицу, он исчез. И на видео с камер безопасности ничего не было, как будто его стерли. Или камера его не записала. — В горле пересохло, как в пустыне и я сглатываю. — Потому что на самом деле его там не было.

У Фионы такое странное выражение лица, что это заставляет меня нервничать.

Она спрашивает:

— Как выглядел этот маленький мальчик?

— Светлые волосы. Может быть, лет пяти. На нем был красный дождевик и маленькие желтые сапожки. И он казался счастливым, бегал вокруг и смеялся. — Я недоверчиво качаю головой. — Я думала, он заблудился и забрел ко мне на задний двор.

Фиона смотрит вниз на стол. Она разводит руки плашмя и кладет на столешницу. Похоже, она что-то подсчитывает.

— Что не так?

Через мгновение она натягивает на лицо сияющую улыбку.

— Просто я никогда не слышала о счастливом призраке. Как правило, духи, которые задерживаются на этой земле, находятся здесь из-за трагедии, которую они еще не пережили. Обычно они грустные или злые.

— О, — мой смех граничит с истерикой. — Ну, другой парень определенно подходит на роль злого.

— Какой другой парень?