Первые - Иоланта Палла

Она что-то бормочет, а я напрягаю уши, как делал в детстве, чтобы не слушать наставления родителей. Только шум. Дверь хлопает, и я тру лицо руками. До встречи с Кирьяновой мне было плевать, кто и что про меня говорит, как интерпретирует поступки, какой грязью поливает. Сколько людей, столько и мнений. Пусть пиарят мой зад, раз до собственного дела нет. Только после сегодняшних ее слов меня скручивает в бараний рог. Противно от себя. Буквально наизнанку выворачивает от гнетущего чувства внутри. От себя тошнит. Лиза уверена в том, что я спецом забратался с Шумом. Не хотел. Так получилось. Пацан и пацан. Со своими чертями в черепной коробке, но… готов помочь тому, кто его девушке цветы носит чуть ли не каждый день. Как крыса. За спиной. Именно от этого факта меня ведет конкретно. Ломает, словно шизофреника. Не могу определить, какую личность выпускать наружу. Хочется быть эгоистом и дожать Лизу. Объяснить все. Жаль, что не поверит…

Не могу быть уверенным на все сто процентов, но я бы не поверил.

Мечусь по комнате, будто мне кто-то факел возле задницы держит, решаю, стоит ли ехать по адресу, который скинул Шум. Местечко прославленное. Закрытый клуб «Дракон». Сегодня пятница. Только посвященные знают, что там состоится бой, и один из бойцов Димон. У меня мозг взрывается от того, что в нем лихорадочно вертится. Я могу слить его Лизе, показать, какой ее парень на самом деле открытый и не способный на ложь. Есть вариант пойти на празднование дня рождения Ростовой и дожать свою добычу. Заставить выслушать до конца. И себя заодно вынудить рассказать правду. Шумов не успеет мне помешать. Вряд ли он сможет рано освободиться, значит… Рычу, борясь с собой. Запускаю пальцы в волосы, оттягиваю, готов вырвать их к чертям!

— Антон… — голос Крис, как бритва по венам. — Там твоя мама плачет…

Скриплю зубами и улыбаюсь, как псих. Мама плачет… Первое, что возникает, желание переступить через себя и идти к ней. Успокоить по привычке.

— Что ты творишь?! — сестренка вскрикивает, когда резко разворачиваюсь, стискиваю пальцы на ее горле и придавливаю спиной к стене. — Антон?! — царапает ногтями мою руку, бьет по ней и открывает рот, будто превратилась в рыбку, мать ее.

— Так иди и успокой, — отпускаю. Трясу кистью, будто дерьмо трогал. Придушить ее хочу.

— Она того не стоит, — шипит, потирая горло. В глазах ненависть. Усмехаюсь.

— А ты стоишь? Ты же никчемная, Крис, — улыбаюсь, мажу по ней оценивающим взглядом, — пустая. С тобой и поговорить не о чем, кроме филлеров.

— Что… Я же ради тебя… — губы потрясываются. Кристины сжимает кулаки. Я должен добить, чтобы отвязалась от меня к херам. — Я сделала так, как ты хотел…

— Да? Ничего не забыла, Русланова? — снова подаюсь вперед, а Крис сжимается, но голову задирает выше. — Что я хотел? Что я тебе говорил? Повтори-ка мне…

— Это была временная блажь…

— Сука, Кристина, хватит! Ты больная! — прикладываю указательный палец к ее виску. — Больная! Ты для меня, как сестра. Была. Теперь никто. Усекла? Никто. И если еще раз подойдешь к Лизе, то я за себя не ручаюсь. — стучу подушечкой пальца по ее глупой голове. — Запомни это.

Разворачиваюсь, выхожу из комнаты, наспех влетаю в кроссы и сбегаю по лестнице. Сердце грохочет за ребрами. Направления два. Либо клуб. Либо день рождения Ростовой.

Когда сажусь за руль, понимаю, куда меня больше всего тянет.

18

Милые ушки

— Выглядишь потрясающе, — Инна довольно улыбается, пока я рассматриваю свое отражение в зеркале. Мы приехали в клуб, где ее родители сняли первый этаж, чтобы Ростова смогла, как следует, отпраздновать день рождения, и застопорились в коридоре. Еще бы! Пройти мимо огромных зеркал во всю стену очень сложно, особенно когда на тебе красуется наряд, на который в ближайшие годы самой точно не заработать.