Первые - Иоланта Палла

От её слов что-то около сердечной мышцы дёргается, принимается вибрировать. С трудом блокирую это ощущение. Кирьянова не моя теперь, да и что-то подсказывает, что МОЕЙ никогда не была. Только вот сожаления я по этому поводу не испытываю. Мне неприятно, да. Хреново от её выбора. Хочется что-то разнести из-за того, что выбрали не меня, но с сердцем и чувствами это никак не связано. Задета моя гордость, чемпионский статус. Осознание этого факта бьет под дых. Я сжимаю зубы, прилипаю позвоночником к спинке стула и отрешенно смотрю на Лизу.

— Прости…

— Да перестань, Лиз, — отмахиваюсь нервно, пока Кирьянова выжимает из себя улыбку, — раньше надо было заметить, что я тебя никак не вставляю.

— Что? Зачем ты так?

— Как есть, Лиз, — усмехаюсь. Знаю, что хотел её себе и под себя, но желания у нас расходятся. — Я вижу, как у тебя глаза горят, и видео тоже видел…

Она открывает рот и отрицательно качает головой. Цвет лица становится все ярче. Лиза прячет взгляд и облизывает сухие губы. Ей явно неловко, но и облегчать состояние я почему-то не стремлюсь. По-скотски наслаждаюсь моментом. Еще день назад представлял наш разговор, развивающийся по иному сценарию, а сейчас ощущаю, прилив радости и пустоты одновременно. Нет раздражения и гнева. Может, махыч с Тохой помог, или все дело в искреннем раскаянье Лизы? Я не знаю, но эффект заметен.

— Мне и так стыдно, — собирается и сталкивается со мной взглядом, — не хочу тебя обижать, но и врать тоже не хочу. Я бы и так рассказала тебе все. Без видео и чата этого дурацкого…

— Все норм, Лиза, — усмехаюсь и подзываю девчонку, которая приносила мне кофе, — какао девушке принесите.

— Я не…

— Будешь, — скашиваю взгляд в окно на тачку Маршала и скалюсь. Курит, подпирая своим задом бампер. — Антошка подождет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍33

Маршал

Я никогда не испытывал ревности. Были моменты, когда хотелось показать окружающим, что это мое, не трогайте. Только удавки на шее не было, и никто не затягивал её с силой, лишая кислорода. И вроде с Шумовым всё решили, и Лиза потихоньку сдавалась, но внутренний зверь завывал, пока они находились в кафе. Всего в нескольких шагах от меня. Я смотрю на то, как они разговаривают, не позволяя себе ничего лишнего. Кирьянова и вовсе сидит там, словно на казни. Даже удивительно, что согласилась, чтобы её довез. Упиралась сначала, естественно, но меня ничем не сломить. Теперь опираюсь на тачку и травлю себя никотином. За последние дни столько дыма в себя втянул, что страшно представить, как там поживают мои легкие.

Травлю прерывает звонок телефона. Я лезу в карман, чтобы увидеть, кто отрывает меня от важного занятия, и сжимаю зубы крепче. Отец. Сбрасываю вызов после недолгих раздумий и вновь бросаю взгляд на Лизу. За рёбрами тут же расплывается тепло. Бьет жаром, а потом атакует близлежащие клетки. Она улыбается. Подносит чашку к губам. Что-то пьет. А я подыхаю от ревности в этот момент, стоит только вспомнить, как Шум ее целовал…

Сжимаю кулаки и зажмуриваюсь на пару секунд, слушая, как телефон разрывается от новой трели. Батя не успокаивается и продолжает проверять мою нервную систему. Верчу айфон в руке, сомневаясь, нужно ли отвечать. Мать его сутками ищет, трубу обрывает, по знакомым спрашивает, а тут нагрянул… Совсем не вовремя.

— Тебе зачем телефон?! — рычит в динамик, стоит только поднести гаджет к уху. — Мамаша твоя опять в больничке! Надо забрать!

— Кому? — тру переносицу пальцами. Мотор содрогается от сильных выплесков крови. Достали уже!

— Что кому?

— Кому надо? — челюсть сводит от того, как я ее напрягаю для ответа. — Мне вот не надо.

— Антон!

— Что Антон?! — рыкаю в ответ. Мобила трещит от силы, с которой ее сжимаю. — Для тебя ведь представление!

— Это твоя мать.