Фил нацепил на нос очки с диоптриями и ухмыльнулся, подозревая, как не вписывается в окружающую обстановку своим учёным видом. «Тема 6. Воспаление. Этиология, морфогенез и патогенез», — пробежался он по странице учебника и с интересом вчитался. С жадностью впитывая информацию, он не замечал, как быстро летит время. «…Пролиферация начинается уже на фоне экссудативной стадии… Однако клетки инфильтрата постепенно разрушаются и в очаге воспаления начинают преобладать фибробласты…» Тут же вспомнились стадии развития пневмонии, которые он помнил ещё с прошлогодней лекции. На память Филипп никогда не жаловался, а уж на слух информация воспринималась лучше всего.

— Что читаешь? — неожиданно под ухом проскрипел сонный голос Ольки.

— Да так, тему учу к занятию, — по инерции ответил Фил, не желая вводить Ольку в курс дела. Он вообще любил просыпаться один и такое явление, как Олька в его постели, было скорее исключением из правил. Обычно все его случайные интрижки проходили на стороне, а потому, как только девчонка начала подавать признаки жизни, почувствовал дискомфорт и раздражение.

Олька выползла из-под одеяла и попыталась прочитать абзац, однако споткнувшись на первом труднопроизносимом слове, возмутилась:

— Что за… это же не читабельно.

— Отвянь, — отбрил её Фил и захлопнул учебник, понимая, что его уединению пришёл конец.

— Типа я тебе помешала? — обиженно проныла Олька.

— Типа ты просто н е в теме, — усмехнулся Филипп.

— Ты похож на ботана, — не отставала девчонка.

Филипп почувствовал на себе её пристальный взгляд, но сделал вид, что не слышит.

— Вчера ты был другим — общительным и весёлым, — упрекнула его она.

— Считай, что это был не я, — пробурчал он себе под нос.

— Ты точно извращенец, как можно читать такое? — удивилась Олька, потянувшись к телефону. — О, всего лишь девять утра, можно ещё поспать, а ты учи-учи, — зевнула она, вжимаясь в его плечо и крепко обнимая. — Папа говорит, тот, кто много читает, тот умным по жизни бывает, — невнятно пробормотала она и тут же засопела.

Фил прифигел от такой обезоруживающей простоты, однако и не подумал сопротивляться. Олькины объятия ему вдруг напомнили другие: робкие и трепетные. Отчего? Он и сам не понимал, но сейчас картинки из детства заполнили все его мысли.

Фил вспомнил ту страшную ночь несколько лет назад, когда они с Линой Альтман остались одни в загородном доме Полянских и насмотрелись ужастиков. Лина тряслась как осиновый лист и он, двенадцатилетний пацан, дрожал от страха не меньше девчонки, однако вида старался не подавать. Ведь она так на него смотрела… будто он настоящий защитник.

Фил грустно улыбнулся. Ему вдруг остро захотелось вернуться в то лучшее лето его жизни. Он вспомнил свои детские страхи и желание защитить юную Лину от реальных монстров, затаившихся в углах спящего дома, вспомнил, как те тянули к ним свои костлявые лапы. Фил прикрыл глаза в надежде удержать это внезапно возникшее чувство тоскливой радости, но оно уплывало, а картинка быстро тускнела и покрывалась сеткой глубоких морщин. «Увидеть бы её снова… Лину Альтман. Какая она теперь стала?» — думал он, проваливаясь в сон.

***

Солнце палило в лицо возмутительно ярко, припекало щёки, обжигало глаза, даже сквозь опущенные веки Фил ощущал жар огня. Он будто увяз в песках безбрежной пустыни, терялся в миражах, а внутри горела засуха, и хотелось пить, невыносимо хотелось пить.

Тоска подступила к горлу. Со лба сбежала струйка холодного пота, и нервный озноб прошёлся по телу острыми иглами, отзываясь судорогой в мышцах ног. Кажется, вчера он здорово перебрал. Фил вновь потянулся к карману и вынул белый пузырёк. Неужели «куколки» и есть причина его внезапной болезни? Фил обхватил запястье и посчитал пульс, тот был слабым и частым. «Нет!» — сказал он себе, подавив желание закинуться таблеткой, и до скрипа сжал пузырёк в кулаке.