Яд в моём сердце - Рита Трофимова

Вдруг чей-то громкий возглас заставил его очнуться. С трудом разлепив веки, Фил увидел Лину. Она была неземная, словно ангел, спустившийся с небес. Глаза её светились какой-то невероятной небесной голубизной, а взгляд, словно тёплый рассветный луч, проникал в самую глубь души. Она держала его ладони в своих, и он ощущал бегущий поток прохлады. Жар постепенно спадал, боль отступала, и силы возвращались. Будто одно её присутствие творило чудо и питало жизнью.

Когда он понял, что способен встать на ноги, Лина была бледна, взгляд её потух и плечи поникли, и Фил не на шутку забеспокоился. Он молча проводил её до дома и, посидев под окнами на лавке, отправился домой. В голове роилось множество вопросов.

Глава 17. Лина

Они добрели до дома Альтман и остановились у ворот. От отчаяния Лина чуть не плакала, бессилие сковало каждую клеточку тела, язык и губы онемели — она и слова вымолвить не могла, а в голове крутился один и тот же вопрос: что происходит с Филиппом?

Когда она держала его ладони в своих, чувствовала боль. Нет, скорее, это было страдание — мучительное и жестокое, — то, что тяжелее любой телесной боли, а душа его — одинокая и заблудшая — металась в клетке, будто искалеченная птица.

Сшибая ногами мелкие камушки, Филипп молчал и прятал глаза, лицо его было хмурым от мыслей. Потом наконец прервал своё бесцельное занятие и поднял голову, и между ними словно вспышка промелькнула. Во взгляде Филиппа смешались вина и отчаяние, и ещё в нём явственно читался крик о помощи. Каким-то шестым чувством Лина понимала, что лишь на время облегчила боль и что она вот-вот вернётся, и всё повторится вновь, как по бесконечному замкнутому кругу. Вопросы множились, и Лина во что бы то ни стало решила докопаться до истины.

Спустя минуту Лина скрылась за калиткой, почти бесшумно вошла в дом и побрела в свою комнату. По пути она заглянула на кухню. Макс сидел за столом, Эла стояла над ним и работала кисточкой — мазала краской концы волос, ловко оборачивая их фольгой. С этими «блестяшками» на голове Макс выглядел забавно, вот только Лине было вовсе не до смеха, она натянуто улыбнулась и отправилась в детскую.

— Эй, детка, иди к нам! — прокричал ей вдогонку Макс, и Лине показалось, что он знает, кем именно приходится ей Эла, слишком уж подозрительно прозвучало это слово «детка».

Не чувствуя ног от усталости, Лина поднялась по лестнице в комнату, с тяжёлым сердцем упала в постель и вмиг отключилась. Ей снился цветной сон, будто она попала на шумную демонстрацию, всюду толпы людей с флажками и транспарантами, дети с шариками, а за трибуной оратор-революционер толкает провокационную речь. До Лины доносился гул голосов и обрывки фраз: «Собаки… кости… кишки… мешки…» В общем, странная рифма и впечатление тоже странное. Но вдруг на всю многолюдную площадь грянули гитарные рифы, и Лина тут же проснулась. Звуки так и продолжали будоражить её воображение, только теперь это был голос парня, орущего в мегафон. Лина потёрла глаза и обнаружила Элу возле окна.

— Во дают! — воскликнула сестрица-мать, удивлённо выглядывая во двор Полянских.

Лина быстро поднялась с постели и осторожно протиснулась между Элой и распахнутой рамой.

Забравшись на лавку у дома Полянских, Макс читал стихи, вернее, орал их в рупор, а вокруг собралась пёстрая толпа молодёжи, почти как в недавнем сне Лины. И всё это действо напоминало несанкционированный митинг в поддержку неформалов с участием их идейного лидера. «И когда только успели приехать?» — подумала Лина. Кажется, она слишком долго спала!

Макс продолжал читать речитативом, заводя и без того весёлую толпу зрителей, среди которых нашлись и те, кто вместе с ним громко и чётко проговаривал каждое слово:

«…Собаки гонятся за тем, кто без ног,

Где твой ангел, твой портативный Бог?

Тебе не сбежать, они всегда берут след,

Сердце стучит для того, кого нет.

Новое, старое, горькое, кислое,