Его счастье - Энжи Вэс

Благо, Саймону не нужно было идти далеко до своей комнаты, ибо она была напротив комнаты Оливии. Единственное, что их разделяло — небольшой темный коридор. Саймон желал, чтобы она была недалеко и чтобы в случае непредвиденных ситуаций он смог быстро оказаться рядом.

Дойдя до двери, он положил ладонь на ручку и застыл. Саймон обернулся на дверь Оливии. Наверное, сейчас она снимает свое платье, расплетает волосы и ложиться в холодную, никем не согретую постель… Он тряхнул головой, избавляясь от живых фантазий. Однако Саймон заметил какую-то тень рядом с ее дверью.

Он прижался спиной к углу, чтобы быть менее заметным. Знакомая тень мелькала под дверями Оливии. Человек крутился на месте. Нагнувшись, он заглянул под дверь и удостоверился, что свет в ее комнате погас. Фигура напомнила Саймону согнутую деревянную палку. Очевидно, это мог быть только один человек.

Саймон закипел. Какого черта он шныряет по его дому, как в своем, да еще заглядывает в комнаты гостей! Тем более с комнатой Оливии ему смертельно опасно находиться рядом. Сцепив за спиной сжатые от ярости кулаки, он тихими стопами подходил к нему. Его образ был хладнокровным и жестоким.

− Лорд Лонгстри?

Тот дернулся от испуга и выпрямился, увидев перед собой высокую темную фигуру.

− Надеюсь, вы будете достаточно любезны ответить, какими судьбами вас занесло в это крыло дома?

− Я искал выход, милорд.

«А он не растерялся!»

− На третьем этаже? — Саймон скептически поднял бровь.

«Ну очень остроумно».

Барон потер шею.

− Ну… никогда не знаешь, какие сюрпризы поджидают в доме пока еще уважаемого и влиятельного герцога.

Последнее напомнило о его манипуляциях. И теперь Саймон боялся только одного: как он утром будет объяснять размазанные останки барона в этом углу.

− Вы смеете приходить в мой дом и нагло угрожать мне какими-то нелепыми подозрениями, в которые никто не поверит? Мое слово против вашего ничего не стоит, Лонгстри. Вы это знаете лучше, чем кто-либо, — ответил он в лоб.

Неприятель противно пощелкал языком. Он достал из кармана какую-то вещицу, напоминающую по форме стрекозу, и поводил перед глазами Саймона. Это была заколка.

− Вас и леди Уотсон не было на концерте в одно и то же время. Также я стал свидетелем, как вы оба выходили из одной комнаты. И добавьте к этому еще заколку, оставленную в тот день на полу вашей возлюбленной. Мужчина может обойти скандал, как правило, ему ничего не грозит. Я переживаю за бедную леди Уотсон, − он состроил притворную гримасу, − которая попадет в водоворот разбирательств и сплетен, что обольет грязью ее репутацию. Лично я предпочитаю со стороны понаблюдать за этим и сделать ставку на то, что от нее откажется собственная семья. Разве вы, джентльмен, позволите своей пухленькой распутной леди пройти через такой ад? — Наглая ухмылка на его физиономии закрепила сказанное.

Саймон почувствовал, как затылок обдало холодом. Такая улика (заколка) была серьезным доказательством и многое меняло. Но как он мог это упустить?! До этого можно было рассчитывать, что мерзавца никто не послушает, а сплетникам рот закрыть легче. Теперь же он не мог позволить, чтобы тот сказал хоть слово кому-либо. Дьявол! И во что он вовлек Оливию! Стоило ему один раз поддаться чувствам, как вдруг на грани оказалась судьба дорогого человека.

Саймон не выдержал нахальства и ударил его кулаком по лицу так сильно, что тот отлетел в угол. Валяясь на полу, барон достал платок из кармана и начал вытирать кровь, полившуюся из носа. Его взгляд был озлоблен и растерян. И пусть завтра он красуется разбитой губой. Саймону плевать! Скорее всего, он бы стерпел эти угрозы, если бы его оскорбления не перешли на Оливию. Саймон встряхнул пару раз битые костяшки.